ПСС. Том 65. Письма, 1890 — 1891 (январь-июнь) гг. - [22]

Печатается по машинописной копии «К неизвестному». Дата копии.

Федор Павлович Симон (р. 1861) — в 1890 г. помощник лесничего в Бирском уезде Уфимской губ. Летом 1886 г., будучи студентом Лесного института в Петербурге, приезжал в Ясную Поляну, познакомился лично с Толстым и около трех месяцев прожил в деревне Ясная Поляна, работая с крестьянами. Судя по статье Тенеромо (И. Б. Файнермана) «Шпион» в его книге «Живые слова Л. Н. Толстого», М. 1912, стр. 164—168, Симон якобы был подослан к Толстому, о чем он, раскаявшись, писал Толстому в не дошедшем до нас письме. Но в статье Б. Н[иколаевского] «Свод разновременно поступивших указаний на вредное в политическом отношении направление писателя Льва Толстого» («Былое» 1918, 9, март, стр. 209—210) указывается, что в охранном отделении в 1887 г. было заведено дело о Симоне за № 87, к которому пришита выписка из письма Симона к Толстому от 25 января 1888 г., «свидетельствующая, что Симон не скрывал перед Толстым своего революционного направления».

Ответ на письмо Симона без даты (почт, шт.: «Бирск, 9 февраля 1890») с вопросами религиозного характера.

* 26. Адину Баллу (Adin Ballou).

1890 г. Февраля 21—24. Я. П.

Dear friend and brother,

I will not argue with your objections — it would not bring us to anything.

Only one point which I did not put clearly enough in my last letter I must explain to avoid misunderstanding. It is about compromise. I said that compromise, inevitable in practice, cannot be admitted in theory. What I mean is this: Man never attains perfection but only approaches it. As it is impossible to trace in reality a mathematically straight line and as every such line is only an approach to the latter, so is every degree of perfection attainable by man — only an approach to the perfection of the Father, which Christ showed us the way to emulate. Therefore, in reality, every deed of the best man and his whole life will be always only a practical compromise — a resultant between his feebleness and his striving to attain perfection. And such a compromise in practice is not a sin, but a necessary condition of every Christian life.

The great sin is the compromise in theory, is the plan to lower the ideal of Christ in view to make it attainable. And I consider the admission of force (be it even benevolent) over a madman (the great difficulty is to give a strict definition of a madman) to be such a theoretical compromise. In not admitting this compromise I run the risk only of my death or the death of other men who can be killed by the madman; but death will come sooner or later, and death in fulfilling the will of God is a blessing (as you put it yourself in your book); but in admitting this compromise I run the risk of acting contrary to the law of Christ — which is worse than death.

It is the same with property. As soon as I admit in principle my right to property, I necessarily will try to keep it from others and to increase it, and therefore will deviate very far from the ideal of Christ.

Only when I profess daringly that a Christian cannot have any property — will I in practice come near to the ideal of Christ in this instance. There is a striking example of such a deviation in theory about anger in Matth., V, 22, where the added word είχῆ («without any cause») have justified and still justify now every intolerance, punishment, and evil, which have been and are so often done by nominal Christians. The more we keep in mind the ideal of a straight line as the shortest distance between two points the nearer we will come to trace in reality a straight line. The purer we keep the ideal of Christ's perfection in its; unattainableness, the nearer we will in reality come to it. —

Allow me now to argue upon several dogmatical differences of opinion: about the meaning of the words «Son of God», about personal life after death, about resurrection. I have written a large work — the translation, concordance and explanation of the Gospels in which I exposed all I think on those subjects. Having at the time — ten years ago — given all the strength of my soul, for the conception of those questions, I cannot no change my views without verifying everything anew. But the differences of opinion on those subjects seem to me of little consequence. I firmly believe that if I consecrate all my powers to the fulfilment of the Master’s will which is so clearly expressed in his words and in my conscience, nevertheless should I not guess quite rightly the aims and plans of the best for me.

I would by very grateful to you should you send me a line from yourself. Please give my love to Mr. Wilson. ¹

One of your tracts is very well translated into Russian and is propagated amond some believers, and highly appreciated by them.

With deep veneration and tender love, I remain

your brother and friend

Leo Tolstoy.

Дорогой друг и брат,

Я не стану возражать на ваши возражения — это ни к чему не привело бы нас.

Однако недостаточно ясно высказанное в моем последнем письме я должен объяснить во избежание недоразумения. Это — о компромиссе. Я сказал, что компромисс, неизбежный на практике, не может быть допускаем в теории. Я разумею вот что: человек никогда не достигает совершенства, но только приближается к нему. Как невозможно в действительности начертить математически прямую линию и как всякая линия есть только приближение к прямой, так и всякая степень совершенства, достигаемая человеком, есть только приближение к тому совершенству отца, путь к которому нам указал Христос. Поэтому в действительной жизни всякий поступок лучшего человека и вся его жизнь всегда будут только практическим компромиссом — взаимодействующей между его слабостью и его стремлением к достижению совершенства. И такой компромисс на практике — не есть грех, но необходимое условие всякой христианской жизни.