ПСС. Том 56. Дневник, записные книжки и отдельные записи, 1907-1908 гг. - [4]

4) То, что многіе люди, огромное большинство людей, называютъ поэзіей, это только неясное, неточное выраженіе глубокихъ мыслей (Walt Whitman и др.). Стихотворецъ скажетъ неясно и неопредѣленно то, что ясно и опредѣленно выражено у Канта,³ н[а]п[римѣръ], что Бога мы познаемъ только по сознані[ю] закона Его, — и⁴ люди въ восхищеніи отъ произведенія стихотворца, въ особенности п[отому], ч[то] оно не обязываетъ. (Не вышло).

5) Рабочіе, вообще бѣдные, не добрѣе, a скорѣе, злѣе богатыхъ — осуждаютъ, завидуютъ имъ. Этимъ-то они жалки больше, чѣмъ своей бѣдностью. Богатые же всегда безнравственнѣе бѣдныхъ, пользуются ихъ трудомъ, живутъ въ праздности и этимъ-то, главное, жалки.

6) Ошибаюсь или нѣтъ, но мнѣ кажется, что только теперь — хороши ли, дурны ли? — но созрѣли⁵ плоды на моемъ деревѣ.

7) Строй жизни общества основанъ на религіозномъ пониманіи жизни большинства этихъ людей. Строй жизни такъ наз[ываемыхъ] христіанскихъ народовъ основанъ на еврейскомъ и вѣтхозавѣтномъ и мнимо-христіанскомъ павловскомъ религіозномъ пониманіи жизни. Но этимъ ли⁶ объясняется преуспѣяніе Евреевъ во всѣхъ отрасляхъ нашей жизни?

8) Записано такъ: жизнь не движется, а трепещетъ, дрожитъ въ каждомъ существѣ.

То, что мнѣ кажется, что жизнь движет[ся] во времени, есть иллюзія. Жизнь только все больше и больше проявляется во времени. Солнце не движется, когда закрывавшія его облака открываютъ его.

9) Радуйся, и паки реку: радуйся. Если хорошо живешь, то⁷ радость неперестающая. На старости я вижу это. Старость радуетъ меня.⁸ Бываютъ хорошія минуты, когда радуетъ и приближеніе къ смерти. (Не точно).

10) Сознаніе ограничено пространствомъ и временемъ, но оно само въ себѣ независимо. Оно свободно, но можетъ выражаться, проявляться только въ пространствѣ и времени.

11) Не хотѣлось бы умереть, не выразивъ того, что нынче особенно ясно чувствовалъ и понималъ. Смѣшно писать такую всѣмъ извѣстную истину въ концѣ жизни, а истина эта для меня, какъ я ее теперь понимаю,⁹ скорѣе,¹⁰ чувствую, представляется совершенно новой. Истина эта въ томъ, что надо всѣхъ любить и всю жизнь строить такъ, чтобы можно было всѣхъ любить. Хотѣлось бы написать такой законъ Божій для дѣтей.

12) Да, спасать надо не Россію, а то, что в миліонъ миліоновъ разъ дороже¹¹ воображаемаго существа Россіи — свою душу.

13) Не надо думать, что жизнь религіозныхъ людей должна быть вся поглощена заботой о поддержаніи своей религіозности и должна быть жизнь скучная, посвященная отвлеченной дѣятельности. Напротивъ, жизнь людей, установившихъ религіозную основу ея, не можетъ не быть радостной и совершенно свободной отъ заботы о своей религіозности.

Думать такъ все равно, что думать, что люди съ государственно-научнымъ міросозерцаніемъ будутъ только то и дѣлать, что говорить о политикѣ и наукѣ.

14) Религіозное ученіе должно быть осново[й] воспитанія. Воспитаніе безъ религіознаго ученія (какъ это происходитъ у насъ) есть не воспитаніе, a непремѣнно и развращеніе и притупленіе высшихъ способностей.

15) Для того, чтобы жить не мучительно, надо имѣть надежду радости впереди себя. Какая же можетъ быть надежда радости, когда впереди старость и смерть? Есть только одинъ выходъ изъ этого положенія: положить свою жизнь въ духовномъ совершенствованіи, въ все большемъ и большемъ¹² соединеніи съ Богомъ. Только тогда жизнь есть неперестающая радость и такая же радость смерть.

16) Евреи болѣе дома въ нашемъ мірѣ, пот[ому] ч[то] живутъ въ¹³ мірѣ талмудистско-павловскомъ, христіане же — въ непослѣдовательномъ, внутренно противурѣчивомъ міровоззрѣніи Вѣтхозавѣтно-христіанско-павловскомъ. Ихъ міровоззрѣніе цѣльно, наше противорѣчиво.

17) Глядѣлъ на портреты знакомыхъ писателей 1856 года, всѣхъ умершихъ, живо представилъ себѣ, что это все тотъ одинъ Онъ, к[оторый] во мнѣ, к[оторый] проявлялся различно во всѣхъ ихъ, к[оторый] проявляется теперь во всѣхъ людяхъ, встрѣчающихся мнѣ, и въ Великановѣ, и въ Shaw. Ахъ, если бы всегда не только помнить, но чувствовать это!

18) Помѣрѣ остарѣнія все менѣе и менѣе чувствуешь реальность людей. Въ дѣтствѣ всѣ люди, к[оторыхъ] я зналъ, были, казалось, неизмѣнны, такіе, какіе были, но по мѣрѣ движенія жизни они все болѣе и болѣе измѣняющіяся духовны[я] проявленія. И теперь для меня маленькая Таничка есть уже не опредѣленное существо, a измѣняющая[ся] форма проявленія духа.

19) Все думалъ о томъ, что время есть, какъ говоритъ Аміель, вращеніе передо мной сферы. Но я-то гдѣ? И вдругъ мнѣ ясно стало, что я вращаюсь вмѣстѣ со сферой (безконечной) и вмѣстѣ съ тѣмъ стою надъ ней (или въ ней), созерцая ее. И мнѣ вдругъ пришла удивительная мысль по своей простотѣ и п[отому], ч[то] она никогда не приходила мнѣ, — именно, что если есть движеніе (а мы всѣ сознаемъ движеніе жизни), то движеніе можетъ быть только относительно чего нибудь неподвижнаго. И это неподвижное духовное и есть то я, к[оторое] созерцаетъ движущуюся жизнь.

Какъ удивительно ясно и просто — не доказательство, а уясненіе той безсмертной духовности, к[отор]ая составляетъ сущность я человѣка, да и всякаго существа. Жизнь трепещетъ въ каждомъ существѣ именно отъ того, что каждое существо движется вмѣстѣ со всѣми и вмѣстѣ съ тѣмъ неподвижно, какъ сознаніе.