ПСС. Том 53. Дневники и записные книжки, 1895-1899 гг. - [53]
2) Хотел записать то, что вчера, потушив свечу, стал щупать спички и не нашел, и нашла жутость. «А умирать собираешься! Что ж, умирать тоже будешь со спичками?» сказал я себе, и тотчас же увидал настоящую свою жизнь в темноте, и успокоился. Что такое этот страх темноты? Кроме страха невозможности справиться в случае какого-нибудь случая, это страх отсутствия иллюзий главного из чувств — зрения, это страх перед созерцанием своей истинной жизни. У меня уже нет теперь этого страха, напротив, то, что было страхом, стало успокоением, осталась только привычка страха, но у большинства людей страх именно перед тем, что одно может дать успокоение.
3) Хотел записать, это — то, что когда человек ставится в необходимость выбора между делом, явно полезным другим, но с нарушением требований совести (воли Бога), то дело ведь только в близорукости, в том, что человек видит в ближайшем времени то добро, кот[орое] произойдет от его поступка, если он нарушит волю Бога, но не видит в более отдаленном времени того, в бесконечное число раз большего добра, к[оторое] произойдет от воздержания от этого поступка и исполнения воли Бога. Это вроде того, что делают дети, нарушая общий порядок дома, нужный для их же блага, ради своего сейчасного удовольствия, игры.
В том и дело, что для дела Божья и для человека, совершающего дела Божии, нет времени. Человек не может не представлять себе всё во времени и потому, чтобы правильно судить о значении дела Божьего, он должен представлять себе его в очень отдаленном, даже бесконечном. То, что я не убью убийцу и прощу его, то, что я никем невидимый умру, исполняя волю Бога, принесет свои плоды... если уже я хочу мыслить во времени — в бесконечном времени. Но принесет свои плоды наверное.
Надо дописать прежнее.
4) Утонченность и сила искусства почти всегда диаметрально противуположны.
5) Правда ли, что произведения искусства добываются усидчивым трудом? То, что мы называем произвед[ением] иск[усства] — да. Но настоящее ли это иску[сство]?
6) Японцы запели — мы не могли удержаться от смеха. Если бы мы запели у японцев, они бы смеялись. Тем более, если бы им играли Бетховена. Индейские и греческие храмы всем понятны. Всем понятны и статуи греческие. Понятна и живопись наша лучшая. Так что архитектура, скульптура, живопись, дойдя до своего совершенства, дошли и до космополитизма, общедоступности. До того же дошло, в некотор[ых] своих проявлениях, искусст[во] слова — в поучениях Будды, Христа, в>[115] поэзии Сакиамуни, Якова, Иосифа. В драматич[еском] искусстве — Софокл, Аристофан — не дошли. Доходят в новых. Но в музыке совсем отстали. Идеал всякого искусст[ва], к к[оторому] оно должно стремиться, это общедоступность, а они, особенно теперь музыка, лезет в утонченность.
7) Главное же, что хотелось бы сказать об искусстве, это то, что его нет в том смысле какого-то великого проявления человеческого духа, в к[аком] ого понимают теперь. Есть забава, состоящая в красоте построек, в изваянии фигур, в изображении предметов, в пляске, в пении, в игре на разных инструментах, в стихах, в баснях, сказках, но всё ото только забава, а не важное дело, кот[орому] можно сознательно посвящать свои силы. Так всегда и понимал и понимает это рабочий, неиспорченный народ. И всякий человек, не удалившийся от труда и жизни, не может смотреть па это иначе. Надо бы, надо бы высказать это. Сколько зла от этой важности, приписываемой паразитами общества своим забавам!
8) Весь внешний мир образуется нами, нашими чувствами. Мы ничего не знаем и не можем знать про него. Всё, что мы можем узнать, изучая внешний мир, это отношение наших чувств (sens) между собою и законы этих отношений. Это очень интересно — спору нет, и из изучения этих отношений открываются мно[го] новых положений, кот[орыми] мы можем пользоваться и кот[орые] увеличивают удобства нашей жизни, но это не только не всё, не вся наука, как это утверждают теперь люди, занимающиеся этим изучением, но это есть только одна крошечная частичка науки. Наука есть изучение [отношения]>[116] нашего духовного я, того, кот[орое] владеет внешними чувствами и пользуется ими, к своим внешним чувствам или миру внешнему, что одно и то же. Это отношение нужно изучать, потому] ч[то] в этом отношении совершается движение человечества вообще к своему совершенству и благо и движение к тому же каждого отдельного человека. —
Это отношение составляет предмет всей науки, теперь же изучение этого отношения называется учеными нашего времени этикою и считается одною и очень неважною из большого количества других наук. Всё навыворот — вся наука считается малой частью, а малая часть считается всей наукой. От этого озверение людей.
Происходит же это от поразительного невежества большинства так назыв[аемых] ученых. Они наивно уверены, что внешний мир есть настоящая реальность, точно так же, как мужики уверены, что солнце и звезды ходят вокруг земли. Как мужики не знают всего того, что сделали Галилей, Коперник, Ньютон или, если слышали, не верят, так матерьялисты ученые не слыхали, не знают или не верят тому, что сделали в критике познания Декарт, Кант, Беркелей и еще раньше их индусы и все религиозные учения.
