В первом случае агностик, признавая себя только животным существом и потому признавая только то, что подлежит внешним чувствам, не признает духовного начала и примиряется с нарушающей требования разума бессмысленностью своего существования; во втором случае христианин, признавая себя только разумным существом и потому признавая только то, что соответствует требованиям разума, не признает действительности данных внешне[го] опыта и потому считает данные эти фантастическими и ошибочными. Оба одинаково правы. Но разница, и существенная, между ними в том, что по первому мировоззрению всё в мире строго научно, логично и разумно, за исключением самой жизни человека и всего мира, не имеющих никакого смысла, и поэтому из такого мировоззрения — несмотря на все попытки противного — вытекает очень много интересных и забавных соображений, но не вытекает ничего нужного для руководства в жизни; тогда как по второму мировоззрению жизнь человеческая и всего мира получает определенный разумный смысл и самое прямое, простое и доступное всем приложение к жизни, причем не нарушается и возможность научных исследований, кот[орые] ставятся при этом на свойственное им место. —
Хотел бы всё это пересмотреть, когда буду свежее. Написано дурно, но мысль хороша.
2) Думал и очень важное. В последнее время я очень слаб и потому близок к смерти, т. е. к новой высшей жизни, и потому яснее, проще (слава людская соскочила) чувствую. И вот успех внешний, осуществление, по моим понятиям, царствия Божия на земле не радует меня. Отказы от военной службы — ну хорошо. А потом? И что бы ни было, разве это всё? Разве что-нибудь внешнее может удовлетворить? Только одно внутреннее движение вперед и то, какое в моей власти, движение и приближение к Богу, толь[ко] это может вечно удовлетворять и радовать. И я чувствую это всей душой. А то внешнее осуществление — успех? Уже не говоря о том, что оно может быть прямо ложно, односторонне-узко, разве какое бы то ни б[ыло] осуществление что-нибудь доказывает? Ну община, ну народ, ну человечество...>[57] усвоило какую-нибудь.....
<Слабость умственная. Не могу.>
19 Июня 95. Я. П. Всё та же слабость... Неужели я всё еще не свободен? О[тец], пом[оги] мне. Вчера ездил верхом, встретил Чертковых, посидел у них. Ч[ертков] говорил, что человек может искренно верить в законность собственности и т. п., верить в ложь. Я думаю, что это нельзя. Он говорит: они верят в ветхой завет. Но они верят в ветх[ий] завет только п[отому], ч[то] ветх[ий] завет оправдывает то, что им нужно. Вечером получил из Тулы письмо от Шмита с № журнала и рукопись Эрнефельда. Нынче дочел Эрн[ефельда], искренно и умно, но слишком копотливо, мелко. Теперь 2-й час. Ничего не делал, кро[ме] чтения. Хочу написать письма. —
[28 июня.] Прошло 9 дней. Нынче 28 Июня 95. Ясн. Пол.
Последние дни писал Воскресение. И оно всё больше и больше занимает меня и всё больше и больше уясняется. Много б[ыло] народа: Ч[ертков], Касатк[ин], К[атерина] И[вановна], Булыг[ин]. — Музыка. Начинаю забывать, что отношения не между людьми, а всегда между мной и Богом. — Думал за это время.
1) (Не помню, записал ли.) Мы не можем, не должны знать будущего в области матерьяльной. Это незнание есть необходимое условие матерьяльной жизни. Если бы мы знали будущее, мы бы матерьяльно не жили. В области же духовной мы всё знаем, п[отому] ч[то] в ней нет будущего. И потому неизвестность нашей жизни уменьшается в той мере, в к[оторой] жизнь наша переходит от матерьяльной к духовной, в той мере, в к[оторой] мы освобождаемся от оков материи.
2) Для того, чтобы в жизни политической был порядок, чтобы люди не отдавались своим страстям и самоуправству, не дрались бы, а разбирались бы по закону, для этого установлено правительство. Правительство это в конституционных странах состоит из представителей, депутатов. И вот эти самые депутаты, избранные для того, чтобы избавить людей от самоуправства, разрешают между собой разногласие дракой. Так было во франц[узском], потом в английск[ом], теперь то же произошло в итал[ьянском] парламенте.
3) Июня 20; накануне б[ыл] дождь. На небе тяжелые, разбитые, низкие, темные облака. На меня по дороге и полю быстро бежит тень. Тень набежала на меня, стало прохладно, и в то же время впереди меня тень сбежала с волнующейся, казавшейся почти черной ржи, и рожь эта стала яркозеленою. Но это только на минуту. На меня набежал теперь свет, а на рожь опять тень, тучки.
4) Наука, искусство, всё прекрасно, но только при братской жизни они будут другие. А то, чтобы была братская жизнь, нужнее того, чтобы наука и искусство оставались такими, какими они теперь.
5) Любовь настоящая только та, предмет кот[орой] непривлекателен.
29 И. 95. Я. П. Е. б. ж.
Нынче 4 Июля 95. Я. П. За эти дни было то, что раза два хорошо писалось. И я могу сказать, что подмалевка Кон[евской] кончена, Третье[го] дня и вчера писал письма — написал более 10, в том числе английск[ое], в к[отором] говорю, что думаю теперь. Косил два раза. Ездил в Тулу вчера на велосип[еде]. Тут был Сер[ежа]. И мне нехорошо б[ыло] с ним. Решение быть всегда в отношениях с людьми — в отношении с Богом начинает ослабевать. Все-таки стараюсь, и иногда оно помогает мне. Думал за это время:
