ПСС. Том 5 - [7]

1 ‹л. 10› ведь холодно: какой теперь Екатерингоф! Чай, там [и] [есть] снег не весь растаял…

– Что вы,

2 Илья Ильич, градусов пятнадцать есть тепла… нет, не бойтесь холода:

3 уж деревья [опушились] [позеленели] распустились… поедемте, [одевайтесь] вставайте скорей…

4

– [Посмо‹трите›] Куда это ехать, посмотрите-ка: вон дождь [хочет быть] сбирается, пасмурно на дворе…

– Солнце печет, а вы говорите «пасмурно»:

5 пасмурно оттого, что у вас окошки-то с которых пор не мыты, грязи-то, грязи-то… зги Божией не видно…

6

– Да вот поди‹те›-ка объясните это моему Захару: так он сейчас бабу предложит да из дому погонит на целый день.

7 Ох, что это за жизнь: смерть, да и только.

8

[Ил‹ья› Ил‹ьич›] Обломов задумался, а Алексеев барабанил пальцами по столу, у которого сидел, рассеянно перебегая

9 глазами по стенам и по потолку.

– Ну так что же, едете вы в Екатерингоф? Вы что не одеваетесь? – спросил он минут через десять.

10

– Куда?

– А в Екатерингоф.

– Дался вам этот Екатерингоф, право! – с досадой

11 отозвался Обломов.

12

33

– Так едете?

1

– Повремените.

2

– Скорей, а то меня там забранят, что опоздал.

3

Опять оба замолчали.

– Право, поедемте.

4

– Не хочется что-то, Иван… Михайлыч.

– Вот теперь не хочется – вы бы мне с самого начала сказали: я бы и не ждал понапрасну,

5 – отвечал Алексеев.

6

– Да вы-то чего там не видали? – с нетерпением начал Обл‹омов›, – давка,

7 теснота, пыль, того и гляди, задавят экипажи, [лошадь убьет] или [пьяный какой-нибудь сдела‹ет?›] на пьяных наткнешься, в историю попадешь,

8 знаю я эти гулянья.

9

– Что же вы дома-то делать будете? – спросил несколько оробевший Алексеев.

– Как что, мало у меня забот… Бог с вами… да вот прекрасно! Куда мне ехать… Тарантьев обедать придет:

34

сегодня пятница… я и забыл, мне нельзя ехать. Так останетесь, что ли?

1

– Уж если оно так [хорошо]… я останусь [хорошо], пожалуй, у вас, – сказал Алексеев.

2

– И прекрасно. А то дался Екатерингоф, невидаль какая! До того ли мне… ‹л. 10 об.› забот, забот… ах да, я вам,

3 кажется, не сказал? не говорил?

– Чего? не знаю.

4

– Вот хорошо, из ума вон, а вы, вы с своим Екатерингофом!

5 Отчего я не встаю-то так долго. Ведь [после] [до вашего прихода [жизнь] горя не было] я вот тут лежал всё да думал, как мне выпутаться из беды…

6

– Что такое? – спросил Алексеев, стараясь сделать испуганное лицо.

– Три

7 несчастья.

8

– [Какие?] Это ужасно,

9 – отвечал тот.

– С квартиры гонят,

10 надо съезжать: [где теперь сыщешь?] сами посудите, где теперь сыщешь вдруг?

11 Ломки-то, возни-то,

12 ах ты, Боже мой! Как подумаю, так волосы дыбом становятся… А? как вам покажется, какова штука-то?

13

35

– Да, это очень несносно – переезжать; а у вас такая славная квартира…

1

– Где сыщешь [в] эдакую? [спр‹осил›] да еще вдруг? сроку неделю не дают: съезжай да съезжай.

2

– Очень, очень неприятно,

3 – [сказал] говорил Алексеев, качая головой…

4

– Что тут делать? как вы думаете?

– Да у вас по контракту нанята квартира?

5

– Да, [но] только уж месяц, как срок вышел:

6 я всё это время жил

7 помесячно.

8

– Гм? как же вы полагаете? – спросил после некоторого молчания Алексеев, – съехать или оставаться?

– То-то вот я не знаю, на что решиться…

9

– Да, что тут станешь делать?

10 – говорил в раздумье Алексеев [а еще что].

– Это еще что,

11 – заговорил Обломов,

12 – а то вот посмотрите-ка, что староста пишет ко мне. Вот я вам покажу

13 письмо: где, бишь, оно: Захар, Захар?

36

– Ах ты, Владычица небесная, Матерь милосердная! – захрипел там

1 Захар, прыгая с печки, [когда это] хоть бы Бог прибрал скорей…

2

Он вошел и [стал смотреть] мутно поглядел на барина.

– Что ж ты письмо не сыскал: [ведь] я давеча еще спрашивал.

– А где я его сыщу? разве я знаю, какое письмо вам нужно: я не умею читать.

– Ну

3 поищи, – сказал Обл‹омов›.

– Вы сами какое-то письмо вчера вечером читали, – хрипел

4 Захар, – а [мне] после мне и не отдавали…

5

– Если б [оно] не отдавал, так оно бы тут и было, – [говорил] с досадой возразил Ил‹ья› Ил‹ьич›, – я его не проглотил.

6 А то вот где оно?

7 ‹л. 11›

– Вот вы всё

8 на меня!!… – А ты никогда не поищешь хорошенько…

9 – в одно и то же время закричали [оба на] друг на друга с яростию Обломов и Захар.

– Поди, поди к себе, – заключил Обл‹омов›.

10

Захар ушел, а Обломов начал читать письмо, писанное на серой, толстой бумаге, с печатью из бурого сургуча. Письмо, казалось, писано было по-китайски. Буквы огромные, [выведен‹ные›] бледные, точно выведенные квасом, тянулись в торжественной процессии, не касаясь друг друга, по отвесной линии от верхнего угла к нижнему. Шествие иногда нарушалось бледно-чернильным большим пятном.

Наморщив лоб от сладости предстоящего чтения, начал Илья Ильич: «Милостивый государь,

11 ваше благородие, отец наш и кормилец, Илья Ильич».

37

Тут Обл‹омов› пропустил несколько приветствий и желаний здоровья и прочих благ и продолжал с середины ‹л. 11 об.›:

«Доношу твоей барской милости, что у тебя в вотчине, кормилец наш, всё благополушно. Пятую неделю нет дождей: знать, прогневали Господа Бога, что нет дождей. Эдакой засухи старики не запомнят: яровое так и палит, словно полымем. Озимь ино место червь сгубил, ино место ранние морозцы сгубили; перепахали было на яровое, да не знамо, уродится ли что? Авось милостивый Господь помилует [тебя] твою барскую милость, а о себе не заботимся: пусть издохнем. А под Иванов день еще три мужика ушли, Лаптев, Балочов, да особо ушел Васька, кузнецов сын. Я баб погнал по мужей: бабы те не воротились, а проживают, слышно, в Чёлках, а в Чёлки поехал кум мой из Верхлёва: управляющий [его] послал его туда – соху, слышь, заморскую привезли [барину] – управляющий послал кума в Чёлки оную соху посмотреть. Я наказывал куму о беглых мужиках проведать; исправнику кланялся, сказал он: "Подай бумагу, и тогда всякое средствие будет исполнено, сказал, водворить крестьян ко дворам на место жительства" – и, опричь того, ничего не сказал, а я пал в ноги ему и слезно умолял [он], а он закричал благим матом: "Пошел, пошел: тебе сказано, что будет исполнено, – подай бумагу, чего ж тебе!" А бумаги я не подавал. А нанять здесь некого: все на Волгу, на работу на барки, ушли – такой нынче глупый народ стал здесь, кормилец наш барин, Ил‹ья› Ил‹ьич›! Холста нашего сей год на ярмарке не будет: сушильню и белильню я запер на замок и Сычуга приставил денно и ночно смотреть: он тверёзый мужик; да чтобы не стянул чего господского, я смотрю за ним денно и ночно. Другие больно пьют и просятся на оброк. В недоимках недобор: нынешний год из вотчины пошлем доходцу, будет, батюшка ты наш, благодетель, тысящи яко две помене против того года, что прошел, только бы засуха не разорила вконец, а то вышлем, о чем твоей милости и предлагаем».