ПСС. Том 36. Произведения, 1904-1906 гг. - [195]

* № 23.

Мы такъ привыкли къ тому рабскому состоянію, въ которомъ находимся, что намъ кажется совершенно естественнымъ то, что должно бы повергнуть въ величайшее недоумѣніе и удивленіе всякаго истинно свободнаго человѣка. Кто то такой, не Богъ, a человѣкъ, люди, велѣли, чтобъ я платилъ кому то каждый годъ столько то денегъ, чтобы, покупая желѣзо, керосинъ, водку, сахаръ, я кому то за что то платилъ деньги, кто то велѣлъ, чтобы я на границѣ платилъ столько то денегъ за товаръ, который получу и который отвезу. Кто то велѣлъ, чтобы я сына своего отдалъ въ кѣмъ то устроенную школу и потомъ отдалъ бы его въ солдаты, и т. д. и т. д. Кто же этотъ кто то такой, котораго я долженъ слушаться? Въ однихъ мѣстахъ мнѣ говорятъ, что это царь и что поэтому я долженъ дѣлать все то, что отъ меня хочетъ этотъ царь, котораго я не знаю, а можетъ быть, и знаю и презираю. Развѣ это не самое постыдное рабство, если я повинуюсь, да еще въ такихъ дѣлахъ, которыя противны моей совѣсти?

Въ другихъ же мѣстахъ мнѣ говорятъ, что все это я долженъ дѣлать, потому что я самъ хочу этого.

Всего этого требуетъ человѣкъ, котораго выбралъ тотъ человѣкъ, котораго я выбиралъ. И тотъ, котораго я выбиралъ, и тотъ котораго тотъ выбиралъ, — всѣ они люди, человѣки, подверженные соблазнамъ, слабостямъ, и я долженъ только вѣрить, что я хочу всего того, что они мнѣ велятъ. Едва ли это не еще худшее рабство, худшее потому, что съ обманомъ.

Главное же — мнѣ нѣтъ никакой надобности повиноваться никому. Я могу согласиться съ товарищемъ, съ товарищами и исполнять то, что мы рѣшили. Если же я не согласенъ, я не буду исполнять. Они могутъ заставить меня, но я не хочу и не вижу нужды повиноваться кому бы то ни было. Не вижу нужды повиноваться кому бы то ни было, главное, потому, что если только я признаю, что я долженъ и буду всегда повиноваться не себѣ, а другому, я лишаюсь своего главнаго человѣческаго свойства, и я могу быть принужденъ дѣлать то, что противъ моей совѣсти, признаваемому мной высшему закону. Такъ что повиновеніе другому, повиновеніе власти есть всегда отреченіе отъ своего человѣческаго достоинства, есть отреченіе отъ высшаго закона, отъ Бога. Такъ что смыслъ революціи, предстоящей теперь человечеству, есть возстановленіе утраченнаго людьми христіанскаго мира человѣческаго достоинства и признанія какого-либо единаго высшего закона.

Отъ этого то я и думаю, что революція, которая предстоитъ намъ, есть самый великій переворотъ, который на нашей исторической памяти переживало человѣчество.

* № 24.

«Пока развитое меньшинство, поглощая жизнь поколѣній, едва догадывалось, отчего ему такъ ловко жить; пока — говорить Герценъ полстолѣтія тому назадъ — большинство, работая день и ночь, не совсѣмъ догадывалось, что вся выгода работы для другихъ, и тѣ и другіе считали это естественнымъ порядкомъ, міръ антропофагіи могъ держаться. Люди часто принимаютъ предразсудокъ, привычку за истину, — и тогда она ихъ не тѣснитъ; но когда они однажды поняли, что ихъ истина вздоръ, дѣло кончено, тогда только силою можно заставить дѣлать то, что человѣкъ считаетъ нелѣпымъ». И большинство народа начинаетъ догадываться, что то, что такъ высоко цѣнится тѣми, кому оно выгодно, есть только признакъ порабощенія большинства народа.

* № 25.

Подати, солдатство, ростъ городовъ, пролетаріатъ, вырожденіе людей не только тѣлесное, но душевное, нравственное, все только отъ этихъ ужасныхъ идоловъ государства, отечества, вѣру въ которые, т. е. ужасное суевѣріе необходимости и святости этихъ идоловъ всѣми силами поддерживаютъ правящіе классы, такъ какъ все ихъ благосостояніе, возможность порабощать народы, жизнь его трудами — основаны на этомъ ужасномъ суевѣріи.

* № 26.

Какъ будутъ жить безъ государства и правительства? Да точно такъ, какъ живутъ люди теперь, только безъ всѣхъ тѣхъ золъ, которые несутъ люди теперь отъ государственной власти. Говорятъ, люди передерутся безъ этой власти. Но это неправда: люди живутъ мирно не потому, что есть власть, а потому, что они всѣ знаютъ, что выгоднѣе такъ жить. И люди, особенно люди, живущіе земледѣльческой жизнью, живутъ поколѣніями безъ надобности въ какомъ бы то ни было начальствѣ. Если же среди нихъ являются разбойники, воры, то никакое правительство никогда не уничтожало разбойниковъ и воровъ. Они есть при всякомъ правительствѣ. И удерживаютъ людей — всѣ это знаютъ — не войска, жандармы и суды, а добрые нравы.

А ничто не развращаетъ такъ добрые нравы, какъ войско, жандармы и суды.

* № 27.

«Но люди не могутъ отказаться отъ тѣхъ благъ, которыя пріобрѣтаются болѣе щирокимъ общеніемъ, чѣмъ мірскія сходки, обслуживающія только вопросы деревни, — скажутъ на это. — Людямъ нужна заводская промышленность, и пути сообщенія, и почты и телеграфы, и учебныя заведенія, и библіотеки». Но почему же предполагать, что всѣ тѣ необходимыя для людей соединенія, какъ промышленныя заведенія, пути сообщенія, просвѣтительныя учрежденія, не могутъ иначе возникнуть, какъ только посредствомъ государственнаго насилія?

Люди могутъ и безъ правительственнаго насилія, какъ они это и теперь дѣлаютъ, вступать въ необходимыя для нихъ соединенія и безъ насилія, по добровольному соглашенію, установлять всѣ тѣ учрежденія, которыя нужны имъ, какъ торговыя, промышленныя, художественныя, научныя, международныя соединенія. И добровольно сложившіеся такія соединенія будутъ исполнять, какъ это и происходитъ во многихъ дѣлахъ и теперь, все то, даже и гораздо больше того, что исполняютъ правительственныя учрежденія, съ той только разницей, что соединенія насильническія, возникшія изъ сложной игры насилія,