ПСС. Том 36. Произведения, 1904-1906 гг. - [166]

— Какой же онъ крамольникъ? — спросилъ предводитель.

— Какъ же, когда они получаютъ запрещенные листки и раздаютъ ихъ.

— Да это не онъ, а сынъ.

— Развѣ не все равно?..

Случилось вскорѣ послѣ этого, что у земскаго начальника, у котораго былъ сынъ студентъ, сдѣлали обыскъ и нашли революціонные листки. Студента арестовали и посадили въ тюрьму.

Семья земскаго начальника была убѣждена, что это все было по доносу этого мерзкаго полячишки, и ненависть между двумя семьями дошла до послѣдней степени.

Дочь земскаго начальника — курсистка рѣшила, что при теперешнемъ общественномъ строѣ нельзя жить, и вмѣстѣ съ пятью студентами и тремя товарками составили заговоръ измѣненія существующаго правленія, при чемъ допускали необходимость жертвъ. У нихъ были двѣ партіи: одни говорили, что можно и должно убивать, если нужно, a другіе говорили, что нельзя. Заговоръ открыли и несчастную чахоточную Людмилу посадили въ домъ предварительнаго заключенія.

* № 3.

Степана посадили въ острогъ съ ссыльными. Въ острогѣ онъ сошелся съ Николаевымъ. Николаевъ разсказывалъ ему, какъ можно поживиться, только бы съ умомъ дѣлать. И Степанъ соблазнился разсказами Николаева и собирался работать съ нимъ вмѣстѣ, когда выйдетъ. Въ одномъ онъ не согласился съ Николаевымъ. Николаевъ говорилъ, что убивать нехорошо, на душѣ нехорошо бываетъ, а Степанъ говорилъ, что ничего, убивать все одно какъ теленка или курицу. Все равно помретъ.

Николаевъ открылъ ему, что онъ бѣжитъ, и просилъ его выплатать пробой той камеры, въ которой сидѣлъ. Вмѣстѣ бѣжать нельзя, и Николаевъ совѣтовалъ Степану бѣжать изъ Серпухова и разсказалъ, какъ это сдѣлать.

И Степанъ, разспросивъ подробно, какъ надо дѣлать и гдѣ найти Николаева, ждалъ, когда ихъ прогонятъ въ Серпуховъ.

* № 4.

Степанъ исполнилъ все, какъ сказалъ Николаевъ, и бѣжалъ изъ Серпухова. Острогъ совсѣмъ озлобилъ, озвѣрилъ его. Онъ бѣжалъ безъ денегъ, безъ одежи. Онъ попросился ночевать къ лѣснику-сторожу. Ночью убилъ сторожа и жену, взялъ одежу и денегъ 2 р. 70 и билетъ. За ночь прошелъ 30 верстъ и очутился въ другомъ уѣздѣ, тамъ, гдѣ обѣщалъ сойтись съ Николаевымъ. Николаевъ, узнавъ про его дѣла, не захотѣлъ съ нимъ быть. Тогда Степанъ⁴⁷ ушелъ и сталъ ходить одинъ. Онъ загубилъ 12 душъ, когда попался.

Послѣднее убійство его было въ уѣздномъ городѣ. Онъ забрался ночью, убилъ старика, его сына, дѣвочку и, услыхавъ, что въ чуланѣ ворочаются, зашелъ туда. Тамъ лежала женщина. Она смотрѣла на Степана не испуганными, но кроткими глазами и крестилась.

— Жаль мнѣ тебя, — сказала она.

— Ну, разговаривать съ вами, — сказалъ Степанъ и полоснулъ ее ножомъ по горлу. Она не противилась и только прижала руку къ груди.

Обобравъ, что нужно было, Степанъ ушелъ и усталый легъ въ канаву.

* № 5.

Всѣ помѣщики были ему незнакомы. Сошелся онъ здѣсь невольно только съ семействомъ⁴⁸ одновладѣльца села Максима Петровича Иванова. Максимъ Петровичъ былъ человѣкъ мрачный, скучный и непріятный. <Женился на богатой помѣщицѣ, промоталъ ея состояніе, овдовѣлъ и жилъ съ свояченицей Маріей Семеновной, у которой оставалось еще состояніе и которая жалѣла племянниковъ и отдавала все, что имѣла, и весь свой трудъ этимъ племянникамъ. Это была старая, сморщенная 50-лѣтняя дѣвица, тихая, кроткая, всегда дѣятельная и спокойная. Она не только заботилась о племянникахъ, но и всѣ бѣдные въ деревнѣ были ей какъ дѣти; она ухаживала за больными, отдавала все, что позволялъ ей отдавать ея зять, и народъ зналъ и любилъ ее. Съ ней сошелся и Петръ Николаичъ и его жена, полюбившая сосѣдку. Марія Семеновна, узнавъ, зачѣмъ пріѣхалъ Петръ Николаичъ, очень отговаривала его настаивать на требованіяхъ помѣщиковъ отъ крестьянъ: «они хороши, только упрямы, и не уступятъ».

— Знаю, какіе они хорошіе, — отвѣчалъ Петръ Николаичъ и строго взялся зa дѣло.>

Попрежнему крестьяне выпустили скотину на барскіе луга, Петръ Николаичъ велѣлъ ихъ загнать. Мужики собрались на сходку и решили отнять силой скотину. Когда они пришли на барскій дворъ, Петръ Николаичъ вышелъ къ нимъ съ ружьемъ. Мужики стали кричать, наступать на него, онъ ударилъ одного. Толпа надвинулась, сдѣлалась свалка, ружье выстрѣлило. Убило одного старика. Всѣ набросились на Петра Николаича, смяли его и съ крикомъ начали бить его. <Марія Семеновна изъ своего дома услыхала это и бросилась къ мужикамъ. Портной кроилъ у нея и, узнавъ, въ чемъ дѣло, удерживалъ ее, говоря, что теперь убьютъ ее мужики.

— Пускай убьютъ. Что вы дѣлаете, что вы дѣлаете! — кричала она, пробиваясь сквозь толпу. Но ее отвели насильно.

— Тебѣ тутъ не мѣсто, Семениха, — сказалъ ей старикъ.

— Не пущу, — кричала она и рвалась въ толпу.

Ее помяли, но Петра Николаича убили до смерти и стащили его тѣло въ оврагъ и тамъ бросили. Пріѣхалъ судъ, забрали мужиковъ, стали допрашивать и главныхъ виновниковъ посадили въ острогъ.

Марію Семеновну допрашивали. Она отказалась показывать и только плакала, умоляя судей простить мужиковъ: «они, какъ когда скотина зыкается, они ошалѣли, они не хотѣли. Ихъ нечистый попуталъ». Судьи не слушали ее, смѣялись надъ ней, но портной, котораго тоже допрашивали, который прожилъ 1 1/2 мѣсяца у Маріи Семеновны, видя ея жизнь, сталъ задумываться.>