Психотерапия как путь формирования и трансформации реальности - [56]
Мы остановились на том, что динамика феноменологического поля разворачивается вокруг проблемы хаоса. По большому счету динамическая альтернатива относится к способу обращаться с хаотической природой поля. Первый заключается в различного рода попытках контролировать хаос, второй – в выборе отдаться ему. Ни один из них не лучше другого, оба способа нужны для развития и человека, и цивилизации. Но любые инновации как в культуре в целом, так и в жизни отдельного человека в частности происходят лишь от возможности отдаться хаосу. В этом суть и особенность позиции диалогово-феноменологического подхода в психотерапии. Полагаю, что все психологические теории, как и психотерапевтические подходы, можно разделить на те, что пытаются контролировать хаос, и те, что отдаются ему, опираясь лишь на констатацию происходящего. Последних, правда, к сожалению, не слишком много.
Мне бы хотелось в нашем разговоре затронуть еще один аспект соотношения хаос-стабильность. До сих пор мы говорили о хаосе и стабильности как взаимоисключающих альтернативах. Тогда единственным противоядием его «разрушительной силе» оказывается концепция. По крайней мере, такую альтернативу нам подсказывает здравый смысл. Но так ли это на самом деле? Может ли сам хаос служить основой стабильности, в том числе – стабильности психического? Парадоксальный вопрос, не правда ли? Тем не менее я готов ответить на него положительно. Мы привыкли с вами думать про стабильность в терминах прогностичности. Если процесс предсказуемый, значит он стабильный. Но это лишь один из способов обеспечить стабильность. В непредсказуемой ситуации устойчивость вашей позиции может быть не меньшей.
Попробую пояснить сказанное на метафорическом примере. Представьте себе, что вы передвигаетесь по некой местности, которую вы можете обозревать перед собой. Поэтому каждый ваш шаг достаточно безопасен – вы всегда можете видеть, куда ступает ваша нога. Это метафора традиционного способа обеспечения стабильности, который релевантен действию концепции. А теперь вообразите себе на минутку, что вы передвигаетесь в ситуации, когда привычные представления о пространстве невозможны. Например, когда вокруг пустота и только то место, где стоят ваши ноги, представляет собой опору. Сделать следующий шаг должно быть чудовищно страшно, не правда ли? Но вот вы рискуете и делаете этот шаг «в никуда». И вдруг под вашими ногами снова появляется некая опора. Появляется там, где еще мгновение назад ее просто не было. Вы переводите дух и делаете следующий шаг снова «в никуда». И снова в последний момент под ногами чувствуете почву. Это становится уже не только страшным, но и любопытным. У вас появляется все больше мотивов сделать очередной шаг. И каждый раз появление опоры под ногами вас удивляет и впечатляет. Более того, этот процесс несоизмеримо более витальный, чем тот, когда вы видели землю далеко впереди себя. И вот вы начинаете танцевать в этом пустом пространстве и начинаете ощущать себя очень Живым и в то же время уверенным, что не упадете.
Такова природа феноменологического поля. Представьте себе, что пустота вокруг – это и есть первичный опыт, а эта внезапная спасительная почва под ногами – это и есть очередной феномен в потоке переживания. Тогда ваш танец и есть процесс переживания. Вдохновляющий, витальный, но при этом не менее стабильный. Все, что вам было нужно, чтобы ощутить это, – отдаться потоку. Феноменология, несмотря на хаос, обеспечивает не меньшую стабильность, чем ригидные концепции. Отсюда происходит очень важное следствие для диалогово-феноменологической психотерапии – в своих интервенциях терапевт вполне может опираться не только на концепции, но и на динамику феноменов.
Для того чтобы быть последовательным в изложении сути диалогово-феноменологической теории поля, отмечу, что концепции и переживание суть альтернативные способы строить поле, добывая феномены из первичного опыта. Напомню, что первичный опыт – это некий бесконечный репертуар возможностей состояния поля. Он не сводится к реальности привычного для нас мира, но выступает его источником, в некотором приближенном смысле – строительным материалом. Концепция и переживание – два генподрядчика, которые перманентно участвуют в тендере на строительство феноменологического поля, причем оба выигрывают конкурс на тех или иных стройплощадках. Однако превалирующая доля рынка принадлежит концепциям.
Завершая разговор о соотношении переживания и концепции, я бы хотел сделать еще один небольшой комментарий относительно инноваций, появляющихся в поле. Чаще всего инновации, появившиеся в поле, «живут» в чистом виде лишь в переживании их носителей. Как только этот носитель (например, прогрессивный ученый) попытается донести до других людей сущность инновации, она неизбежно будет предварительно концептуализирована, а следовательно, редуцирована. Любая редукция прибегает к принудительной валентности, поскольку апеллирует к уже известному. Таким образом, то новое, что содержится в мысли, обесценивается в угоду популяризации. При этом «завоевания» естественной валентности, проявившиеся в открытии этого нового, заменяются внешне схожими (действительно лишь внешне) феноменами, «подсказанными» тенденциями поля, инициированными принудительной валентностью. Вот почему адаптированная для студентов лекция всегда имеет меньше витальности у лектора, чем в тот момент творчества, когда лежащие в ее основе тезисы появились на свет. То же самое характеризует и процесс оценивания. Оценка поведения другого всегда использует уже «исхоженные» пути, в основании которых также лежит принудительная валентность self-парадигмы. Именно по этой причине одним из самых распространенных правил любого направления психотерапии, основанного на феноменологии, является отказ от оценивания и интерпретации. Феноменология всегда шире и гибче любой, самой взвешенной оценки и интерпретации
