Психотерапия как путь формирования и трансформации реальности - [49]

Переживание vis-à-vis концепция

Для объяснения природы естественного и принудительного сегментирования поля я хотел бы снова вернуться к нашей метафоре дома, состоящего из подвала (первичного опыта) и жилых помещений (вторичного или абстрагированного опыта). Мы уже говорили о том, что первичный опыт отличается от вторичного принципом регулирования процессов, происходящих в нем. Первичный опыт нелокален, в то время как вторичный регулируется базовыми представлениями о субъекте/объекте, пространстве и времени. Однако это отличие не исчерпывает всей разнородности психических процессов, происходящих в поле. Вторичный опыт также неоднороден. Вроде бы при видимом сходстве всех процессов, происходящих в жилых помещениях нашего дома, они имеют совершенно отчетливые различия. Более того, именно здесь и коренятся отличия людей друг от друга.

До сих пор мы говорили, что вторичный опыт, или классическая реальность, появляется в том момент, когда процесс осознавания, природа которого уже предполагает фундаментальную опору на абстракции времени, пространства и субъекта, вмешивается в нелокальные истоки поля. И когда первичный опыт «просачивается» сквозь это сито, в итоге на выходе мы получаем классическую реальность, в которой и живем. Однако природа этой трансформации может быть совершенно различна. И если в одном случае сито фундаментальных абстракций будет действовать творческим, принципиально непредсказуемым образом, то в другом невооруженным взглядом вскоре можно заметить формирование вторичного опыта по принципу типовых схем. Реальность как бы заключается в замкнутом круге «осознавания привычного». Ничего, что могло бы поставить под угрозу стабильность ее функционирования, не поступает в осознавание. Далее эта «реальность» «обрастает» гроздьями симптомов, которые в лучшем случае воспринимаются человеком и окружающими его людьми в качестве некоего своеобразия. В худшем же они принимают статус болезненных симптомов, которые со временем снижают качество жизни человека. В итоге он обращается за помощью.

Внешне осознавание условно здорового и условно больного человека выглядит совершенно одинаково. Отличия же порой оказываются совершенно незаметными. Коренятся они в механизмах, в которых нарушен принцип регулирования, а не внешние формы. Несколько ранее я уже говорил о том, что поле, обреченное на непостоянство, рано или поздно начинает стремиться к стабилизации ввиду угрозы того, что психика человека не выдержит такой нагрузки полевой динамики. Несмотря на то что эта угроза совершенно иллюзорна, действует она очень эффективно. Инновации в осознавании и переживании радикально блокируются. Поступление новых феноменов значительно сокращается. Вместо этого в осознавание поступают феномены-суррогаты, источником которых является уже не поле, а та или иная концепция.

Сущность концепции и ее место в феноменологической структуре поля

Поскольку в нашем разговоре появилась новая категория, по всей видимости, она нуждается в пояснении. Разумеется, само слово концепция для вас, уважаемый читатель, не является новым. Однако использование его в настоящем контексте нужно пояснить. Что я имею в виду, когда говорю о том, что динамика поля отчасти регулируется концепциями? И какова природа этих концепций? И почему я им решил уделить такое особое внимание?

Вернемся к нашей метафоре. Жилые помещения рассматриваемого нами полевого строения, как уже стало очевидным, также являются неоднородными. Представьте себе помещения нашего дома, где события происходят по некоему сценарию. Жизнь там идет своим размеренным или не очень размеренным ходом. Продолжается это изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год, а порой и из десятилетия в десятилетие. Ничего в жизни в этих помещениях не меняется. Находясь в них, мы замечаем одни и те же события нашей жизни, одних и тех же неизменных в своих проявлениях людей, чувствуем одни и те же чувства, одни и те же желания и оказываемся с завидной регулярностью в очень схожих жизненных тупиках и «кризисах». Слово «кризис» я поместил здесь в кавычки по причине того, то здесь человек сталкивается не столько с собственно кризисами, сколько с затруднениями жизни, лишь по форме напоминающими кризисы. Настоящий кризис обладает инновационным влиянием на человека, по ходу его человек неизбежно меняется. Кризисы-бутафории же лишь вызывают страдания, оставляя нас неизменными. И переживание в них отсутствует. Их место занимает суррогатная типовая по своей сути обработка «кризисных» чувств. В общем, в этих помещениях полевого строения явно или неявно возникает ощущение, что «жизнь» как-то запрограммирована и идет по заранее предписанному сценарию. В лучшем случае мы осознаем это, в худшем – просто слепо существуем в замкнутом круге self-парадигмы[45].

Здесь и возникает со всей неизбежностью вопрос – каков механизм такого программирования? Кто или что стоит за утратой витальности в жизни человека? Почему наше восприятие, наши представления о себе и о мире, наши чувства, наши выборы и прочее оказываются в каком-то типовом в своих проявлениях замкнутом круге? Почему мы замечаем лишь то, что замечали всегда? Где же новый опыт, новые впечатления, новые чувства, желания и мысли? Ситуация складывается так, как будто мы разрисовываем мир в своем ежесекундном рождении, по одному и тому же трафарету, воссоздавая каждый раз одну и ту же картину. Знакомое положение вещей, не правда ли? Вот тут мы закономерно и подходим к разговору о том, что немного выше я обозначил как концепцию. В данном контексте под концепцией я понимаю некий более или менее устойчивый конгломерат феноменов поля, довольно жестко связанных друг с другом, который структурирует ситуацию, воссоздавая ее каждый раз заново в неизменном виде, в полной мере соответствующем его содержанию. Иными словами, концепция – это некая фотография жизни человека, из которой он старается сделать фильм, демонстрируя ее себе по 24 раза в секунду. В результате – неизменная в своих проявлениях жизнь.