Психотерапия - [10]

Апокалиптические сцены в книге McKennas и в нашем сне связаны с нашим страхом перед атомной войной. Но, вместо побега в космос, сон ставит перед сновидцем задачу встретить свадьбу короля и королевы лицом к лицу. Она представляет собой объединение противоположностей, отца и матери, разума и материи и т.д. Я помню, как Юнг однажды сказал нам, когда мы спросили его, является ли третья мировая война неизбежной, что такой войны можно избежать, только если достаточное количество человек смогут удержать противоположности вместе внутри себя. Здесь также вся коллективная ноша ложится на плечи всего лишь одного сновидца. Бессознательное может только показать нам путь выхода из кризиса, если мы, как индивиды, остаёмся сознательны в отношении противоположностей.

Важным мотивом в сновидении является проводник, который инструктирует сновидца. Такая фигура появляется, только если аналитик не принимает участие в процессе. Гермес, проводник души у алхимиков, называл себя «другом каждого отшельника» (cuiusque segregati — каждого, кто отделился от стада). Наиболее важным результатом активного воображения, согласно Юнгу, является приобретение анализандом независимости от аналитика. По этой причине нам не следует вмешиваться в него (за исключением внесения корректив в метод). Когда анализанд зачитывает мне активное воображение, я часто про себя думаю: «Я бы никогда не сделала или не сказала этого!» Это показывает, насколько индивидуальным образом реакции эго возникают по отношению к бессознательному в активном воображении, — и это то, что определяет, какое направление будут иметь внутренние события.

Новый (или, скорее, очень давний) подход к активному воображению описан в книгах Карлоса Кастанеды. Это — метод мага и шамана Дона Хуана, который он назвал сновидением. За ним стоят древние традиции мексиканских индейцев-шаманов. Ходят слухи, что многое в этих книгах было придумано Кастанедой, хотя и на основе подлинного материала шаманов. «Сновидение» — несомненно часть этого подлинного материала. Оно — исключительно индейское и никогда не могло бы быть изобретено белым человеком. «Сновидение» достигается при помощи внешних явлений природы. Учитель Дон Хуан берёт Кастанеду на прогулку в дикие пустынные места. В вечерних сумерках Кастанеда думает, что видит тёмную фигуру умирающего животного. Испуганный до смерти, он хочет бежать прочь, но затем вглядывается более пристально и видит, что это всего лишь сухая ветка. После всего Дон Хуан говорит: «То, что ты сделал, — это отнюдь не триумф. <…> Ты зря растратил прекрасную силу — силу, вдохнувшую жизнь в сухой хворост. <…> Ветка действительно была зверем, реальным зверем, и этот зверь был жив, когда сила коснулась ветки. И поскольку сила делала его живым, весь фокус состоял в том, чтобы, как в сновидении, сохранять образ зверя как можно дольше».[17]

То, что Дон Хуан называет здесь силой, — это мана, мулунгу и т.д., другими словами, энергетический аспект коллективного бессознательного. Из-за обесценивания своей фантазии вследствие рационального её рассмотрения, Кастанеда растратил силу и упустил шанс «остановить мир» (это выражение Дона Хуана для приведения эго-мышления к остановке). Дон Хуан также называл такое сновидение «контролируемой глупостью», что отсылает нас к замечанию Юнга о том, что активное воображение является «добровольным психозом».

Такая разновидность активного воображения с использованием внешних природных объектов напоминает об искусстве алхимиков, которые проводили своё активное воображение с металлами, растениями и камнями, но с одним отличием: у алхимиков всегда был сосуд. Сосуд был их imagination vera et non fantastica или их theoria. При этом они не теряли себя, но обладали неким «пониманием» событий в буквальном смысле, нечто вроде религиозной философии. Дон Хуан также обладал таким пониманием, но он не мог передать его Кастанеде и всегда был вынужден занимать лидирующую позицию.

Как мы уже упоминали, ритуалы, сопровождающие активное воображение, чрезвычайно эффективны, но также опасны. В этом случае часто констеллируется большое количество синхронистичных событий, которые легко интерпретировать как магию. Люди, находящиеся под угрозой превращения в психотиков, также часто ошибочно интерпретируют такие события очень опасным образом. Я помню случай мужчины, который в начале шизофренического эпизода физически атаковал свою жену. Она позвала деревенского полицейского и психиатра на помощь. Когда эти двое вместе с ней и больным мужчиной стояли в прихожей дома, одинокая лампочка, освещавшая место действия, взорвалась на тысячи осколков, и они остались стоять в темноте, покрытые кусочками разбитого стекла. Больной мужчина немедленно подумал, что, так как солнце и луна скрыли свой свет во время распятия Христа, это событие было знаком, что он, «спаситель мира», был несправедливо арестован. Но, ровно противоположным образом, синхронистичное событие несло адекватное сообщение, — оно предупреждало его против затемнения сознания (так электрическая лампочка символизирует эго сознание в отличие от солнца, которое — божество). Здесь мы ступаем на зыбкую почву. Хотя это событие возникло не в связи с активным воображением, сходные происшествия часто происходят при осуществлении активного воображения. Этот пример показывает нам, как мы можем сбиться с пути в этом «добровольном психозе». По этой причине алхимик Зосима справедливо предупреждает против демонов, которые могут привести в замешательство алхимическую работу. Здесь мы затрагиваем вопрос различия между активным воображением и магией, в особенности, чёрной магией. Как мы знаем, Юнг предостерегал против использования активного воображения, включающего живых людей. Оно может повлиять на них магически, а вся магия, включая «белую», обладает эффектом бумеранга по отношению к совершающему её человеку. Следовательно, в долгосрочной перспективе это саморазрушение. Тем не менее, я вспоминаю случай, в котором Юнг рекомендовал мне использовать его. У меня была пожилая женщина-анализанд, полностью захваченная своим анимусом; она больше не была чувствительна к психотерапевтическому воздействию и находилась на грани психотического эпизода. Юнг посоветовал мне поговорить с её анимусом в активном воображении. Такое действие могло бы помочь ей, но повредить мне; в любом случае мне следовало попробовать его как крайнее средство. И, на самом деле, это имело благоприятный эффект, а Юнг помог мне впоследствии с эффектом бумеранга. Однако я никогда более не осмелилась повторить этот эксперимент.