Психотерапия для всех - [6]

Лечебный театр не обязательно - действие. В простых случаях это и диалоги, и монологи с комментариями присутствующих или психотерапевта.

Основные приемы лечебного театра - «смена ролей», их дублирование каждым участником-актером, «техника близнецов», когда «актер играет себя в прошлом, настоящем и будущем». Например, можно поручить играть необщительного и скромного человека самоуверенному и эгоцентричному больному, а общительного и претенциозного - застенчивому, мнительному человеку. Так постепенно в процессе игры у больного изживаются старые болезненные стереотипы поведения.

Психогигиенический театр используется и для регулирования взаимоотношений супругов. «Их обучают «спорить» и «ссориться» так, чтобы не оскорблять друг друга. Эти формы работы с больными проводит в последнее время вильнюсский врач А. Алексейчик.

Музыка - едва ли не древнейшее средство воздействия на эмоции и психику человека. Да разве только человека? Различные музыкальные лады еще в давние времена вызывали у человека то или иное настроение: александрийский - торжественность, неспешность, лидийский - грусть, фригийский - отвагу и смелость (имеются и другие, но это тема другого разговора). Еще великий Авиценна использовал действие музыки с отвлекающей и обезболивающей целью.

Современные американские дантисты доказали пользу применения музыки в целях аналгезни при зубной боли. Хирурги-дантисты под звуки музыки производят удаление зубов. Голландские акушеры рекомендуют роженицам классическую, безмятежную музыку в качестве средства, успокаивающего и расслабляющего мышцы.

Отмечено положительное влияние музыкотерапии на душевно больных: пациенты освобождаются от гнетущих эмоций, замкнутые, болезненно-недоверчивые и подозрительные люди растормаживаются, у них создается ощущение спокойствия, непринужденности, защищенности от окружающей обстановки, снижается враждебная настроенность, поднимается настроение. Корригируются даже некоторые черты характера (такие, как ворчливость, злобность, привычка паниковать или хныкать по всякому поводу).

Для лечения некоторых нервно-психических расстройств создана «музыкальная фармакопея». Бетховенский «Хор пилигримов» снимает переутомление и головную боль, «Карнавальная прелюдия» Дворжака - депрессию, тоскливость; ода «К радости» Бетховена - меланхолию...

Лев Толстой определил искусство как высшее проявление человеческого могущества. Человек может быть сильным, волевым, могущественным. Но для этого он

должен приобщиться к «витамину духовного роста». Вот почему в борьбе за духовное здоровье человека искусство и наука (в частности, медицинская), соприкасаясь друг с другом все теснее, становятся путеводителями по сложному запутанному лабиринту жизненных трудностей и противоречий. Литовский писатель Э. Межелайтис заметил: «Если тебе больно, пусть слово писателя еще сильнее бередит рану, счастье воссияет через самоощущение... Литература помогает человеку переносить боль и вместе с тем помогает очиститься от зла». Это справедливое замечание относится ко всем видам искусства. Не случайно Гёте писал, что ничем другим нельзя так хорошо отгородиться от мира, как искусством, и в то же время ничто так крепко не привязывает к миру, как то же искусство.

Использовать некоторые виды искусства можно и привлекая пациентов к участию в художественной самодеятельности. В этом случае лечебная информация действует по иным эмоциональным каналам, чем убеждение, апеллирующее к сознанию или сознательности. Последнее у алкоголиков не очень-то высоко развито, а зачастую и скомпрометировано.

Когда больные готовили представление «Старая Русь кабацкая», врачу приходилось давать лишь общие режиссерские указания и распределять роли соответственно принципам лечебного театра.

Оформление было сделано самодеятельными живописцами, сценарий - пациентами-литераторами.

Спектакль открывался сценой в кабачке. Каких только напитков не знала Русь - квасок, сыченая, бражка, кислушка, савраска, сарданапал, браунинг, моренка, Занзибар, дредноут, огонек... На Руси буфетчика назывались целовальниками, так как целовали крест, что будут верой и правдой спаивать народ, лишь бы была прибыль царской казне.

В зале больные смеялись над глупостью собственных пьяных выходок и острот.

- Хозяин, друг рачительный, разливай спирт очистительный

- Влага знатная, расчудесная, натуральная да древесная!

- А хозяюшка улыбается, политурою расстилается.

- Вина искрами горят, что ни марка - сущий клад, денатура, политура - такова у нас натура, мы здоровым - не чета, им всем смерть, нам - ни черта!

Постепенно веселье на лицах зрителей сменяется задумчивостью, потому что со сцены доносятся иные реплики:

- Что Федул губу раздул? Что ж ты ногу не обул? Кум, в одной обуве ходишь! Что, кума, щекаста стала? Что ж ты зубы растеряла? Кто у вас, задравши ноги, станет в яме у дороги? Кто там плачет под тулупом? Кто на печке-то хрипит? Красным супом мост залит. Это праздник, это праздник, это праздник был у нас, а зовется «Тихий спас»!

И вот уже в зале воцарилась напряженная тишина...

Главный «герой», мучаясь бредом ревности, гоняется по сцене за «своей женой» (в роли жены не на шутку испугавшаяся пациентка из соседнего женского наркологического отделения).