Психосоматика, отношения и здоровье - [11]

Многие склонны узнавать свои желания от других. Но так не годится.

Только мы сами можем обнаружить собственные желания. Свои истинные желания мы находим только в себе, и то, что соответствует определенной ситуации, также обретается в нас.

Малейшее колебание в имманентности нашего желания, в собственных чувствах и в своем праве чувствовать именно так толкает многих на поиски ответа вовне. Мы снимаем с себя ответственность. Но тем самым не исчезает опасность ошибки. Если же происходит не то, что мы предполагали и чего мы желали, мы можем утешаться сознанием своей непричастности и ссылаться на полученные советы. В положении жертвы легче переносить неприятности, чем в сознании собственной к ним причастности.

Не имеет значения, в какой форме мы позволяем внушить себе, чего мы должны желать себе и чего нужно захотеть, что сделать. На нас могут влиять другие люди, воздействовать законы и предписания, религиозные или моральные догмы. Никто, кроме нас самих, не сможет сказать нам, чего мы реально хотим.

Другая проблема, неразрывная с поиском собственного истинного бытия, формулируется в виде вопроса: "А смею ли я вообще иметь собственную волю?"

Мнения по этому поводу расходятся. Непонимание и разнообразные интерпретации старых преданий свидетельствуют о разнообразии точек зрения на "правильный путь" к счастью. Властные интересы различных институций и сообществ предопределяют такие ответы на эти вопросы, которые позволяют контролировать поведение принадлежащих к ним людей и манипулировать ими.

Во многих эзотерических рекомендациях и прочих писаниях можно найти различные мнения: "…отрешись от собственной воли (часто понимаемой как эго), и ты станешь свободным и счастливым", "…да будет воля твоя, а не моя" и т. п. Смирение как добродетель в этой связи также привлекалось часто.

Это не значит, что приведенные высказывания в сущности своей неверны, их следует поместить в надлежащий контекст. Но их предпочитают изымать из конкретных обстоятельств, чтобы использовать в определенных целях.

В общем виде можно описать воззрения этого толка следующим образом: собственная воля стоит на пути к тому, к чему стремишься (к счастью) и поэтому должна быть преодолена.

Когда мы говорим о собственной воле, предполагается, что имеются и другие воли. И им даются различные определения: "воля высшего существа", "воля жизни", "Божья воля" и т. п. Во всяком случае, это воля, отделенная от нас и не совпадающая с нашими осознанными желаниями. В нашей реальности очевидно проявление воли, отличной от нашей. Мы переживаем многое такое, что совершенно не отвечает нашим желаниям. Поскольку реальность не совпадает с тем, чего бы нам хотелось, должна существовать еще какая-то воля, отдельная от нашей осознанной воли. Кто или что представляет эту волю, во много раз превосходящую, по-видимому, нашу личную волю?

Здесь можно указать на две возможности. Либо это какая-то часть нас самих, не осознаваемая нами, либо это нечто, сугубо отличное от нас. В последнем случае мы не можем никак влиять на эту сущность. Для нашей жизни это означает, что наши желания сбудутся лишь тогда, когда они совпадут с желаниями отличной от нас инстанции. Поэтому нам необходимо постичь чуждую, сильнейшую волю, изменить в соответствии с ней свои цели — тогда желания наши сбудутся и мы обретем счастье. Значит, мы зависимы и можем надеяться лишь на то, что чуждая инстанция будет к нам благожелательна. Чтобы найти счастье, мы должны отказаться от собственной воли и принять желания чуждой инстанции. В любом подобном случае возникают расхождения между нашей волей и переживаемой реальностью. Мы не счастливы по-настоящему, потому что у нас остаются неисполненные желания. Мы не располагаем собственной волей.

В другом случае, если эта инстанция не отделена от нас и является лишь неосознанной частью нас самих (притом неотъемлемой), вырисовывается совсем иной путь к счастью. Не нужно отказываться от собственной воли, нужно лишь обнаружить свою истинную волю.

Конфликт, возникающий в данном случае, заключается в том, что кажущееся нам желанным не соответствует тому, чего мы действительно сознательно и бессознательно хотим. Чем полнее мы выявляем свои истинные желания, чем осознаннее мы действуем, тем более совмещается наша осознанная воля с неосознанной. Когда преодолевается их распадение, мы становимся сознательными и совершенно свободными творцами. Мы обладаем свободной волей, которую остается только развить и признать.

Многим кажется, что различие этих двух подходов практически несущественно. В обоих случаях мы более или менее несчастливы, поскольку фактические переживания расходятся с нашими проектами. Но здесь упускается из виду один существенный и решающий аспект. Цель достижима лишь тогда, когда она находится в пространстве возможностей. Если мы не верим в то, что обладаем свободной волей, и не считаем такое обладание возможным, мы никогда не почувствуем себя свободными, хотя бы в потенции и были таковыми.

Если же мы склонны считать свою волю свободной, то при наличии названного потенциала мы сможем его реализовать. Это было бы бесценным даром, окажись оно правдой!