Психосфера - [96]

Никакая часть этой фигуры из золотого огня не касалась склона. Полностью висящая в воздухе, она левитировала двумя футами выше жёсткой травы и низкорослого кустарника; и когда она проплыла рядом с Фонгом, её природа, о которой он, конечно, догадывался, стала очевидной. А именно, что это был Ричард Гаррисон, но сморщенный, усохший, почти высохший. Это был Гаррисон, но лишённый жизни — вернее, жизни в понимании Фонга. Гаррисон, но всё же нечто меньшее, чем просто Гаррисон, и при этом большее, гораздо большее.

Когда фигура миновала его, Фонг поднял пистолет и стал стрелять — выстрел за выстрелом, зная, что каждый раз попадает в цель; но фигура не замедлила движения, не проявила никакого интереса, вообще не обратила внимания. И когда магазин опустел, когда оружие выпало из обмякших пальцев китайца, похожая на мумию фигура Гаррисона продолжала плыть вперёд. Его глаза пылали, кожа была вся в золотых морщинах, а руки ниже локтей напоминали обгоревшие деревья с жалкими остатками ветвей.

А позади него, внизу, в долине, мучительные колебания психической плазмы вокруг заброшенного дома внезапно подошли к концу, сияние погасло, и в следующий момент дом обратился в пыль и обломки, унесённые бешеным пенящимся потоком, который с рёвом устремился по старому руслу реки.

Затем, как автомат, почти не осознавая, что его руки и ноги несли его вверх, Джонни Фонг вскарабкался на гребень склона долины, следуя за плывущей фигурой Гаррисона подобно мотыльку, летящему на яркий свет. Он должен был знать, должен был увидеть, даже если тот сожжёт его…

Ещё не достигнув гребня, Фонг услышал проводов высокого напряжения, натянутых между опорами линии электропередачи. По ним шла электроэнергия от плотины, энергия, которая требовалась Гаррисону. И когда обессилевший Фонг оставил позади последние несколько ярдов склона, поднявшись над краем долины, ему открылось поистине фантастическое зрелище.

Это был Гаррисон, живой крест из золотого огня, с почерневшими остатками рук, вытянутыми в стороны, плавающий в воздухе между и под двумя опорами. Это был Гаррисон, который, секунду спустя, стал получать энергию от линии электропередачи — огромный разряд, притянутый им от светящихся проводов, с треском устремился вниз, окутал его и швырнул на землю. Но это было ещё не всё. Воздух наполнили запахи озона и горелого мяса, а электричество живым, хлещущим потоком чистой энергии с жутким рёвом и треском изливалось на Гаррисона… который сейчас, что казалось невероятным, встал и держался прямо, приветствуя яростный огонь, что сжигал его!

А гроза, как будто узнав о странной жажде Гаррисона, тоже добавила свою энергию в этот фантастический, страшный погребальный костёр, посылая из бешено клубящихся туч одну молнию за другой, и каждая молния сразу впитывалась распадающейся скелетоподобной фигурой, которая была Гаррисоном.

Ничего не понимающий, ощущающий во всём теле покалывание, светящийся от избытка энергии, которой был наполнен воздух и от которой волосы на его лице и голове встали дыбом, Джонни Фонг упал на колени, разинув рот, а дождь струился по его подбородку. Стихии природы теперь, казалось, обезумели, на нижней стороне туч плясали огни Святого Эльма, а молнии продолжали обрушиваться вниз. И вся эта первозданная энергия была направлена на Гаррисона или то, что прежде было Гаррисоном — и его мегамозг жаждал ещё больше!

Больше, ещё больше энергии для достижения цели странствия, больше физического топлива для психического огня.

Мегамозг потянулся, стал искать и нашёл…

Более чем в ста милях отсюда, в Дунрее, ядерный реактор словно сошёл с ума. Стержни урана, которые неделями могли освещать целые города, были израсходованы за секунды… и не видно, на что потрачены. По всей длине и ширине Шотландии погас свет, потому что электричество было выкачано.

Великолепные сполохи, подобные северному сиянию, заполнили небо. Огненный луч расколол небеса и устремился вниз, вниз, вниз, к Гаррисону, стирая все до единого следы его физического существования. А заодно стирая Джонни Фонга.

Но в то время как физический Гаррисон умер, психический Гаррисон родился и стал проникать в Психосферу, становясь с ней единым целым…

* * *

Когда лифт замедлился и почти незаметно остановился, Харон Губва напрягся. Стоун, в сущности, сделал ему большое одолжение, приказав держать гипнотизирующие глаза закрытыми. Несмотря на очевидный провал стольких его планов, всё-таки был шанс, что он ещё может добиться окончательной победы. Поскольку Замок разрушен — теперь уже точно и без возможности восстановления, с помощью пластиковой взрывчатки и зажигательных бомб, превративших все внутренние помещения в бушующий ад — то если (или когда) кому-то понадобится его осматривать, Губву сочтут погибшим. Но были и другие места, готовые и ждущие принять его, а также машина в подземном гараже, чтобы отвезти его в одно из них. Всегда найдутся люди, которых он может купить или подчинить своей воле, и Психомех всё еще может стать реальностью.

Кроме того, Губва знал кое-что, чего не знал Стоун: а именно, что ещё осталась одна последняя мина, заложенная в нижней части шахты лифта, и что детонация произойдёт, когда двери клети полностью откроются. Вот почему альбинос проигнорировал предупреждение Стоуна не влезать в его разум, бывшее, в лучшем случае, пустой угрозой, поскольку Губва был мастером тайной телепатии. Другой телепат, возможно, почувствовал бы его, но он был в разуме Стоуна уже пять минут без малейшего опасения обнаружения. И он всё ещё был там, когда клеть лифта остановилась, и Стоун раздвинул двери. Держа свои огромные руки поднятыми над головой, как и велено, и с автоматом Стоуна, упёртым в спину, Губва первым вышел из лифта — за доли секунды до того, как мина внизу сдетонировала, и взрыв, направленный вверх по шахте, встряхнул клеть, как терьер крысу.