Психология женщины - [77]

Если бы оба исследования выявили при любых социальных и культурных условиях наличие мазохистской концепции женской роли и явное преобладание общих мазохистских феноменов у женщин по сравнению с мужчинами, то тогда, и только тогда, был бы оправдан дальнейший поиск психологических причин этих явлений. Если, однако, такой всеобщий женский мазохизм не обнаружится, то от социолого-этнологического исследования хотелось бы получить ответы на следующие вопросы:

1. При каких особых социальных условиях распространен мазохизм, связанный с женскими функциями?

2. При каких особых социальных условиях общие мазохистские установки встречаются у женщин чаще, чем у мужчин?

Задача психоанализа в такого рода исследовании состояла бы в том, чтобы снабдить антропологов психологическими данными. За исключением перверсий и фантазий при мастурбации, мазохистские наклонности и их удовлетворение бессознательны. Антрополог не может их исследовать. Что ему нужно, так это критерии, по которым он мог бы идентифицировать и наблюдать внешние проявления, с высокой вероятностью указывающие на наличие мазохистских влечений.

Что касается вопроса о мазохистских проявлениях в женских функциях, предоставить эти данные сравнительно просто. Основываясь на психоаналитическом опыте, достаточно уверенно можно говорить о мазохистских тенденциях:

1) при значительной распространенности функциональных менструальных расстройств, таких как дисменорея и меноррагия;

2) при значительной распространенности психогенных нарушений при беременности и родах, таких как страх деторождения, нервное возбуждение перед родами, боли, или при применении разного рода средств, чтобы избежать боли;

3) при значительной распространенности установок в отношении половой жизни, подразумевающих, что это унижение женщин или их эксплуатация.

Эти указания следует принимать не как безусловные, а скорее с двумя оговорками:

а) похоже, в психоанализе стало обычным считать, что боль, страдание или страх перед страданием вызываются мазохистскими влечениями или приводят к мазохистскому удовлетворению. Поэтому необходимо отметить, что подобные предположения требуют доказательств. Александер, например, предполагает, что люди, взбирающиеся на горы с тяжеленными рюкзаками, – мазохисты, тем более что на автомобиле или на поезде они могли бы добраться до вершины горы гораздо проще. Быть может, это и так, но чаще всего причины таскать тяжелые рюкзаки вполне реалистические;

б) страдание или даже причинение себе боли у многих первобытных племен может быть выражением магического мышления и имеет смысл предотвращения опасности, не имея ничего общего с индивидуальным мазохизмом. Поэтому такие данные можно интерпретировать, только обладая основательными знаниями о структуре прошлого племени.

Что касается вопроса относительно данных, указывающих на общую мазохистскую установку, то задача психоанализа здесь гораздо труднее, поскольку понимание этого феномена в целом пока еще ограниченно. Фактически оно не продвинулось дальше утверждения Фрейда, что мазохизм каким-то образом связан с сексуальностью и моралью. Однако остаются открытыми вопросы: является ли мазохизм изначально сексуальным явлением, распространяющимся на сферу морали, или моральным явлением, распространяющимся на сферу сексуальности? Является ли моральный и эрогенный мазохизм двумя отдельными процессами или только двумя типами проявлений лежащего в их основе общего процесса? Или, быть может, мазохизм – это собирательное обозначение весьма сложных феноменов?

Применение одного и того же термина к значительно различающимся явлениям, по-видимому, оправдано тем, что все они обладают некоторыми общими свойствами: тенденциями создавать в фантазиях, сновидениях или в реальной жизни ситуации, предполагающие страдание, или испытывать страдание в ситуациях, которые для обычного человека такого содержания не имеют. Страдание может относиться к телесной или душевной сфере. В нем достигается некоторое удовлетворение или разрядка напряжения, и именно поэтому к нему и стремятся. Удовлетворение или разрядка напряжения могут быть сознательными или бессознательными, сексуальными или несексуальными. Несексуальные функции могут быть самыми разными: успокоения от страха, искупления грехов, позволения совершить новые, стратегии добиться цели, недостижимой другим способом, проявления в косвенной форме враждебности.

Понимание широты спектра мазохистских явлений скорее сбивает с толку и вызывает желание спорить, нежели ободряет, и эти общие утверждения, разумеется, мало чем способны помочь антропологу. Однако в его распоряжении будут более конкретные данные, если отбросить все научные тревоги об условиях и функциях и сделать основой его исследования только те лежащие на поверхности установки, которые можно наблюдать у пациентов с явно выраженными и широко распространенными мазохистскими тенденциями, проявляющимися в психоаналитической ситуации. Для этой цели, стало быть, достаточно перечислить такие установки, не прослеживая в деталях их индивидуальные условия. Излишне говорить, что не все, что присутствует у каждого пациента, относится к данной категории; однако синдром в целом настолько типичен (как признает любой психоаналитик), что если некоторые из этих тенденций проявятся в начале лечения, то можно с уверенностью предсказать всю картину, хотя, разумеется, детали могут и различаться. Детали относятся к последовательности появления, удельному весу отдельных тенденций, а также к особенностям формы и интенсивности защит, выстраиваемых против этих тенденций.