Психология убийства - [37]

Я имею в виду как любовь между женщиной и мужчиной, т.е чувство естественное, так и любовь к политическим и религиозным лидерам, кумирам. Это часто неистовая, безудержная, фанатическая страсть, вскормленная обществом и выражающая одну из фундаментальных потребностей человека в Боге-Отце и защитнике. Такая страсть способна доходить до экстатических высот, не признавая никакой логики, никакой реальности, никакой критики. Она существует несмотря ни на что, и пораженный ею человек готов на любое преступление, на убийство, даже самоубийство, поскольку он психологически намертво пригвожден к своему идолу.

Так, для многих немок Гитлер стал объектом священного поклонения. Его образ, как отмечают некоторые исследователи, сверкал в глубинах их психики с такой интенсивностью, что в момент апогея сексуальной любви (оргазма) они в самозабвении выкрикивали его имя. Католички открыто осеняли себя крестом, упоминая своего кумира. Гитлер оказывал магическое влияние и на очень многих мужчин: они зачаровано верили в него, впадали в транс, теряли способность нормально мыслить и действовать, делали то, что он приказывал или внушал. Массовое доносительство в тоталитаристских Германии и СССР очень часто диктовалось вполне бескорыстным желанием защитить своих вождей, хотя такие действия во многих случаях были не чем иным, как соучастием в убийстве.

Даже любовь к собственным детям или другим очень близким людям может стимулировать их убийство, когда таким путем пытаются защитить их. Конечно, убивают собственных детей и тогда, когда вовсе не желают защитить их, а совсем по иным мотивам.

Выявить роль убийства в жизни людей означает не только дать его нравственную оценку — это сравнительно несложная задача, — но и показать его функции, влияние на общественное сознание, межличностные и межгрупповые отношения, нравственное здоровье общества и образ жизни людей, возможности, перспективы и направления его движения, в том числе в сфере экономики. Независимо от того, на каком уровне я смогу решить поставленные задачи, моя исходная позиция заключается в том, что именно убийства, их характер, распространенность в отдельных группах населения, отношение к ним общества и государства являются безошибочным показателем морального здоровья страны. Можно утверждать, что общество должно бороться прежде всего с убийствами и поэтому именно такое насилие нужно карать наиболее сурово.

Ясно, что каждый человек, допускающий преступное насилие, решает свои собственные проблемы, даже если, прибегая к нему, он выполняет чей-то приказ. Подтверждение этому можно найти при анализе как, например, "обычных" убийств в семейной ссоре или во время уличного конфликта, так и расстрела военнопленных или насилия над мирным населением во время военных действий. При этом сам субъект может и не догадываться о том, что на самом деле движет его поведением. Однако масштабы насилия, его характер, появление каких-то особых форм (например, убийства по найму или похищение людей с целью получения выкупа, а затем их убийство) зависят от общества в целом, его социальной и нравственной зрелости, деморализации отдельных групп населения, и, конечно, от эффективности защитительных и профилактических мер. Названные процессы в свою очередь воздействуют на конкретных людей, как бы облегчают или, напротив, затрудняют им путь к насилию.

Нужно различать, как уже говорилось, "горизонтальное" насилие и убийства в том числе, имеющие место между людьми в их повседневном общении, и "вертикальное", совершаемое государством в отношении граждан, причем я здесь имею в виду не законное принуждение, например, взятие преступника под стражу, а внесудебные, преступные репрессии. По сравнению с "горизонтальным" "вертикальное" насилие носит тотальный характер, порождает всеобщую атмосферу страха и отчаяния, чувства полной безнадежности и оцепенения. Поэтому можно утверждать, что в странах с деспотическим режимом жестокость и насилие пронизывает все поры жизни.

Когда на смену тоталитаризму приходит демократия, то из-за слабости ее властных структур первое время происходит разгул насилия между людьми. Здесь, конечно, есть и определенная преемственность, поскольку фашистское или иное тираническое государство постоянно и везде насаждает насилие и жестокость, делает их привычным, обыденным средством решения больших и малых проблем, в том числе межличностных. Люди, которые долгие годы жили под прессом государственной нетерпимости и при весьма скудном достатке, постепенно аккумулируют в себе соответствующие образцы и нормы, которыми начинают руководствоваться в жизни. По-видимому, именно такой период переживает сейчас и наша страна.

Этот переходный период, к тому же чрезмерно затянувшийся, характеризуется у нас развалом экономики, социальными и национальными потрясениями, резким падением уровня жизни населения, нравственным кризисом. В этой обстановке растет враждебность людей друг к другу и в то же время их неуверенность в себе и в своем социальном положении, в своем будущем, неудовлетворенность своим настоящим, отчуждение от среды. Человек оказывается как бы голым под напором социальных бедствий, от которых трудно, а подчас и невозможно защититься. Поэтому он все больше ощущает свою беспомощность, ненадежность своего существования и все больше растет его тревожность. Она порождена и недостатком обыкновенной порядочности, высоким напряжением в отношениях между людьми, их измотанностью.