Психология стресса - [27]

Выше рассмотрены эмоционально-двигательные реакции людей на начальном этапе развития стресса при кратковременных интенсивных воздействиях. Как же протекает эмоциональный субсиндром при длительном стрессе? В качестве примера рассмотрим особенности эмоционально-двигательной активности, самочувствия и показателей физической работы человека при стрессе в условиях непрерывного длительного вращения, когда этот человек оказывается объектом воздействия сравнительно небольших, но постоянно повторяющихся гравитоинерционных стрессогенных воздействий (рис. 7). В первые 10–15 минут вращения у испытуемого Ко-ва наблюдалось, как и у многих других испытуемых в этих условиях, необычное для него оживление эмоций (улыбчивость, попытки шутить и т. п.), сопровождавшееся увеличением объема движений (жестикуляции, пантомимики). На втором часу вращения Ко-в почувствовал тяжесть в животе, тошноту, а затем тяжесть в голове, головную боль. Возникли слабость, апатия. Движения замедлились, их объем сократился до минимально необходимого для выполнения рабочих заданий и удовлетворения физиологических потребностей. Следует указать, что при непрерывном вращении гравитоинерционный стресс-фактор многократно реализуется при передвижениях субъекта. Минимизация подвижности, возникающая у всех людей по мере адаптации в указанных условиях, способствует уменьшению действия стрессора. В этих условиях подвижность уменьшается из-за чувства мышечной слабости, апатии, замедляющих движения, и за счет нарочитых или не вполне осознаваемых замедления и минимизации движений. По мере адаптации к стрессору подвижность испытуемого Ко-ва, как и у других людей, находившихся под влиянием факторов вращения, восстанавливалась. На девятые сутки вращения она практически не отличалась от его подвижности, наблюдавшейся и регистрировавшейся во время его пребывания в ограниченном объеме кабины до начала вращения. Самооценка и внешние показатели состояния людей при стрессе часто не совпадают. Так, сообщения Ко-ва о чувстве слабости и апатии прекратились раньше, чем внешние проявления гиподинамии. Для этого испытуемого при ухудшении состояния были характерны проявления бравады, ерничества, как бы самозащита от неприятных ощущений, направленная на снижение субъективной значимости проявлений дистресса, т. е. своего рода отрицание возникшего дискомфорта. Другой тип внешних проявлений дискомфорта в аналогичных стрессогенных условиях – демонстративный показ своего плохого самочувствия. Это, как правило, до конца не осознаваемое привлечение внимания окружающих к себе, к своим усилиям по преодолению дискомфорта. Такая попытка опереться на мнение, отношение к себе других людей для повышения собственного представления о своей значимости как испытуемого, о своих способностях преодолевать дискомфорт – также проявление самозащиты от неприятных ощущений и переживаний, порождаемых дистрессом.

На рис. 7 видны проявления феномена "второй волны" дискомфорта, возникшей на 4-е сутки вращения. Он связан с тем, что основные два его компонента, характерные для рассматриваемых условий, имеют разные латентные периоды. Один компонент (чувство тяжести в животе и тошнота) по сравнению с другим (чувством тяжести в голове, головная боль) возникает при меньшей кумуляции эффекта (гравитоинерционных стресс-стимулов, появляющихся при каждом движении субъекта в условиях вращения). В ходе адаптации исчезает первоначально первый из указанных компонентов дискомфорта, который быстро снижал подвижность испытуемого, препятствуя тем появлению второго компонента. Исчезновение в результате адаптации к стресс-фактору первого компонента (при отсутствии второго) позволяло испытуемому увеличить объем движений. Их стрессогенный эффект в условиях вращения накапливался. Возникал второй компонент дискомфорта. Появление чувства тяжести в голове и головной боли (уже при отсутствии тошноты) вторично снижало поведенческую активность субъекта. Возникновение феномена "двух волн" позволяет предположить раздельное адаптирование функциональных систем, реализующих описанные выше компоненты дискомфорта. Такого рода феномен, возникающий вследствие поэтапного и несинхронного подключения механизмов адаптации, имеет место при различных длительно действующих стрессорах.

Рис. 7. Показатели двигательной активности испытуемого Ко-ва при стрессе: 1 – качания при 'ходьбе по рельсу': П – вправо, Л – влево; 2 – скорость 'ходьбы по рельсу'; 3 – время выполнения стандартного рабочего задания; 4 – показатель динамометрии; 5 – показатели поведения; 6 – показатели самочувствия

Как сказывается на физической работоспособности снижение эмоционально-двигательной активности при стрессе? Время выполнения испытуемым Ко-вым физической работы со стандартным объемом движений резко увеличивалось в первые двое суток вращения (как и у многих испытуемых в аналогичных условиях), именно в это время у него максимально проявились апатия и чувство мышечной слабости. Последняя была вполне реальной, о чем свидетельствуют показатели динамометрии. В ходе развития стресса по мере адаптации картина изменилась. На третьи-четвертые сутки вращения время выполнения стандартных рабочих операций не отличалось от исходного уровня. Однако при этом увеличилось максимальное усилие, на которое был способен испытуемый. И вместе с тем, казалось бы, парадоксально, у него сохранялось чувство мышечной слабости. Вероятно, возрастание мышечной силы испытуемого – это, во-первых, эффект мобилизации "глубоких" адаптационных резервов, т. е. перестройки адаптационных систем. В пользу такого предположения говорит некоторое сходство кривых изменения мышечной силы и содержания катехоламинов в крови у испытуемого Ко-ва (рис. 16). Во-вторых, увеличение мышечной силы могло быть реакцией на чувство слабости при выполнении физических усилий, т. е. результатом психологической установки на преодоление первоначально реальной, а затем мнимой мышечной слабости. Феномен мнимой слабости – неосознаваемый регулятор поведенческой активности при стрессе. При отсутствии осознанной субъектом необходимости активных действий ощущение слабости побуждает его к пассивности. Напротив, при эффективной мотивации к деятельности чувство слабости может побуждать субъекта к дополнительным волевым усилиям (не только для выполнения заданного действия, но и для преодоления чувства слабости), которые способствовали росту мышечной силы выше исходного уровня.