Психология стресса - [128]

"Вторжение" муляжа в персональное пространство испытуемых, наталкивавшихся на него в темноте, вызывало у них пароксизм страха. "Впервые в жизни почувствовал, как волосы встали дыбом от ужаса" (из отчета испытуемого К.). "Все тело на миг свела ледяная судорога, когда висящий "человек" вдруг оказался между моими вытянутыми руками, которыми я ощупывал стены в темноте" (из отчета испытуемого Г.). Страх возникал и у тех. кто не знал, и у тех, кто знал о возможном столкновении с муляжом человека. У вторых он был менее выраженным и менее продолжительным (согласно отчетам о самонаблюдении испытуемых).

Неожиданным для исследователей явилось то, что уряда "оповещенных" лиц наряду с чувством страха (по их мнению, одновременно с этим чувством) возникало чувство, которое они характеризовали как "смех", "веселье". Подобные чувства возникали у "неоповещенных" только при затухании у них ощущения испуга, а не вместе с ним, т. е. "на фоне памяти об испуге, а не во время него" (из отчета испытуемого Г.).

Можно полагать, что чувство страха было обусловлено в значительной мере за счет неожиданности проникновения указанного муляжа в персональное пространство испытуемых. В данном случае возникал острый стресс, при котором важное место занимало защитное поведение в ответ на один из "примарных" (врожденных) стимулов опасности, к которым принадлежит неожиданное прикосновение*. Страх, вздрагивание, замирание – первая (программная) фаза активного эмоционально-двигательного реагирования при остром стрессе [116, 123 и др.]. Второй фазой (ситуационной) является экстатическое реагирование. Ознакомленность человека с тем, что его ожидает псевдоопасность, вовлекала его в игровую ситуацию. Это создавало у него психологическую установку, пред – настроенность на игровое поведение с эмоционально позитивными переживаниями. Надо полагать, что такая установка в описанных выше опытах не могла "отменить" первую фазу активного стрессового реагирования (страх, вздрагивание). Тем не менее преднастройка на игровую ситуацию способствовала актуализации одновременно с первой и второй экстатической фазы – преждевременному "торжеству победы" над опасностью, хотя страх перед нею еще не исчез. Таким образом, и чувство страха, и экстатическая веселость активизировались одновременно. Эмоциональный накал испуга, надо полагать, способствовал появлению столь же выраженного начала экстатических переживаний второй фазы стрессового реагирования, которые были значительно сильнее, чем можно было бы ожидать в аналогичной игровой ситуации, если эта ситуация была бы лишена фактора, генерировавшего испуг. Реакция на неожиданное проникновение в персональное пространство (как и реакция на другие "примарные" стимулы) вызвана скорее семантикой стимула (тем, что символизирует эти стимулы), чем их информационными физическими параметрами [351], "программа" таких реакций сопряжена с фило- и онтогенетическим опытом.

* (К числу таких стимулов принадлежат, помимо внезапного прикосновения, еще ряд воздействий: падение, громкий звук, вспышка света.)

Следует сказать об особой значимости угрозы "вторжения" в персональное пространство предмета, принимаемого за человека, в отличие от "вторжения" других объектов. Человек, неизвестный человек "символизирует" потенциально высокий уровень знаний. Если он враждебен, оп может разгадать твои способы защиты, он может быть хитрее тебя, вместе с тем он может "уничтожить" тебя не только физически, но и морально. Таким образом, в ситуации стрессогенного проникновения в личное пространство является значимым фактор интеллектуального, мыслительного "могущества" объекта вторжения.

Для индивидов, верящих в существование сверхъестественных, магических сил, угроза "вторжения" в персональное пространство носителей таких сил может явиться более стрессогенным, чем угроза "вторжения" в нее реального человека. Даже при отсутствии активных суеверий, если индивид не защищен убежденностью в своем превосходстве над иррациональными явлениями или активными знаниями способов мистификации, тогда столкновение с имитацией носителей "сверхъестественных сил" может привести к значительным последствиям. В качестве примера приведем описание случая, когда иностранные туристы для развлечения облачились в маски страшилищ, злых духов, т. е. маски, традиционно используемые в их стране во время карнавальных шествий. Местные жители не знали о существовании такого рода масок. Дело происходило ночью. Дистресс у некоторых местных жителей достиг столь высокого уровня, что потребовалась врачебная помощь. Этот случай указывает на необходимость для предотвращения возможности страха перед "вторжением" в персональное пространство сверхъестественных факторов не только наличия социокультурных норм, исключающих суеверия, но и знаний различных конкретных приемов и способов мистификации. К этому кругу вопросов примыкает проблема различного реагирования субъекта, например, при пользовании общественным транспортом в часы пик, агрессивно-грубое в одном случае – в толпе незнакомых людей, терпеливо-вежливое в другом случае – при наличии людей знакомых [532]. Существует мнение о необходимости различать факторы "плотности" и "скученности", которые зависят от ситуационной обстановки, от направленности и интересов, внимания и организованности большинства лиц, составляющих толпу [362, 540]. Очевидна разница отношения друг к другу людей, тесно сидящих на стадионе во время спортивных соревнований, когда их внимание отвлечено друг от друга, и людей, тесно сидящих на скучном уроке или в ожидании лекции, где больше возможности для взаимодействия этих людей