Психология религии - [45]

Когда волнуется желтеющая нива

И свежий лес шумит при звуке ветерка,

И прячется в саду малиновая слива

Под тенью сладостной зеленого листка;

Когда росой обрызганный душистой,

Румяным вечером иль утра в час златой,

Из-под куста мне ландыш серебристый

Приветливо кивает головой;

Когда студеный ключ играет по оврагу

И, погружая мысль в какой-то смутный сон,

Лепечет мне таинственную сагу,

Про мирный край, откуда мчится он, —

Тогда смиряется души моей тревога,

Тогда расходятся морщины на челе, —

И счастье я могу постигнуть на земле,

И в небесах я вижу бога…

В этих словах, как и во всяком обоготворении, проявляется близость, но не тождество психологии религии и психологии искусства. Вряд ли можно упрекнуть Лермонтова в пантеизме, и тем более в идеалистическом пантеизме. И ведь никто не поймет эти стихи так, как будто у Лермонтова была религиозная галлюцинация — изображение бога на небе. Тем и интересны эти стихи, что они очень отчетливо говорят о переживании человека, боготворящего природу.

Вдохновение.

И забываю мир — ив сладкой тишине

Я сладко усыплен моим воображеньем,

И пробуждается поэзия во мне:

Душа стесняется лирическим волненьем,

Трепещет и звучит, и ищет, как во сне,

Излиться наконец свободным проявленьем —

И тут ко мне идет незримый рой гостей,

Знакомцы давние, плоды мечты моей.

И мысли в голове волнуются в отваге,

И рифмы легкие навстречу им бегут

И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,

Минута — и стихи свободно потекут.

О психологической сущности творчества и вдохновения лучше этих слов Пушкина никто еще не сказал. Но вместе с тем неосознаваемость вдохновения всегда вызывала религиозные суеверия и предрассудки, и вдохновение понималось как проявление откровения, как «божественный экстаз». Но это не так, хотя вдохновение в своем эмоциональном компоненте может доходить до экстаза.

Вдохновение — это подъем сил и способностей человека в процессе его творчества, характеризующийся ясностью сознания и связанный с появлением потока мыслей и образов, с быстротой и высокой продуктивностью мышления.

«Вдохновение обычно возникает в процессе упорного напряженного труда. Вдохновение ошибочно считают возбудителем работы. Вероятно, оно является в процессе успешной работы, как следствие ее», — правильно говорил Горький. Но и Пушкин не говорит, что вдохновение кончается, когда на бумагу излиты первые варианты мыслей. Отнюдь нет! Вся последующая работа над совершенствованием может идти со все возрастающим подъемом. Петр Ильич Чайковский говорил, что вдохновение — это такая гостья, которая не любит посещать ленивых.

Однако вдохновение нельзя отрывать и от потребности творчества. «Тот, в ком сидит душа композитора, пишет потому, что не может не писать», — сказал Моцарт.

Связано вдохновение и с фантазией. «Напрасно думают, что она нужна только поэту. Это глупый предрассудок! Даже в математике она нужна, даже открытие дифференциального и интегрального исчислений невозможно было бы без фантазии. Фантазия есть качество величайшей ценности…» — писал Ленин.

Фантазия есть частный случай воображения, а воображение — это психический процесс, состоящий в создании новых образов на основе переработки прошлых восприятий. Как ни своеобразны образы фантазии, они всегда группируют ранее известное: избушка — на курьих ножках; сфинкс — крылатый лев с головой женщины; кентавр — лошадь с торсом и головой мужчины.

Ни один художник не мог бы творить, не опираясь на фантазию. Она помогает представить то, что не поддается непосредственному восприятию.

Экстаз.

Любая эмоция может проявляться как не резко выраженное настроение, окрашивающее определенным тоном иногда не только дни, но и месяцы жизни человека. Но эта же эмоция может по своей силе доходить до аффекта, хотя и кратковременного, но ломающего всю нормальную психическую деятельность. Недаром аффект образно сравнивают с ураганом. Высшая по силе его форма, так называемый патологический аффект, делает человека невменяемым, что и учитывается в судебной практике.

Так, страх может проявляться как настроение боязливости и доходить до аффекта ужаса; горе — колебаться от грусти до отчаяния; радость может проявляться как ликование.

Все эти эмоции в той или иной степени входят в психологическую структуру религиозного чувства, которое в своем наиболее сильном проявлении приобретает форму своеобразного аффекта — религиозного экстаза.

Обычно религиозный экстаз называют просто экстазом, но это неверно, так как эстетическое чувство художника, например, может дойти до уровня эстетического экстаза. Чувство любви также часто доходит до любовного экстаза. Эти экстазы могут проявляться совершенно независимо от религиозного чувства, но могут и входить в его структуру.

Особенно тесна связь полового и религиозного чувства.

Евангелие полно мыслей, указывающих на связь религиозного и полового чувства, в частности в Послании к эфесянам (гл. 5, ст. 31–32), в Первом послании к коринфянам (гл. 6, ст. 15–17), в послании Иуды (гл. 1, ст. 4) и т. д.

Литература полна художественных образов, показывающих связь полового и религиозного чувства. Очень выразительны образ отшельника Пафнутия в сцене мученичества из повести Анатоля Франса «Таис», так же как сцена жертвоприношения в храме Изиды из повести А.И. Куприна «Суламифь», третья глава повести Г. Флобера «Саламбо». Примеров можно было бы привести много.