Психология религии - [32]

— И докторам верить нельзя, — зло прошамкал третий. — А то предложит кто-либо новое лекарство, все сразу развесят уши. Вой сколько говорили о красном стрептоциде, а потом запретили его.

Все они «не туда тянули». Я не стал бы спорить со стариками, их все равно не удалось бы переубедить: и баптиста, и следователя старой закваски, и больного-хроника, винящего в своих болезнях врачей, а не любимую им водку. Но к их словам прислушивался не только я, но и молодежь. И мне пришлось включиться в беседу, чтобы уже не для них, а для их слушателей поставить все на свое место. Ведь в этой беседе были поставлены вопросы о роли в науке и в практике понятий веры и доверия.

Наука и опирающаяся на нее практика (в том числе и судебная) требуют доказательств. Основным научным доказательством является возможность повторной проверки: повторного наблюдения, повторного эксперимента, повторного вычисления. Но в науке многое опирается и на доверие: доверие ученому, что он действительно поставил описываемые эксперименты и видел их результаты.

Вера, уверенность и доверие — это совершенно различные психологические явления, имеющие только общий корень в их словесном обозначении. Этот общий корень родился в прошлом в результате сближения этих понятий в угоду религии и вопреки их психологической сущности.

Уверенность — это отсутствие сомнений, основанное на знании. Уверенность близка убеждению, но последнее всегда связано со стремлением осуществлять на практике то, в чем человек уверен.

— Суеверие есть уверенность, на знании не основанная. Наука борется с суеверием, как свет с потемками, — говорил Д.И. Менделеев в одной из лекций.

Доверие — это ожидание от человека поступков, соответствующих моральным мотивам поведения. Доверие основывается на знании характера человека и, следовательно, вероятного его поведения.

А в юридической науке существует понятие «презумпция невиновности». Человек считается невиновным до той поры, пока его виновность не доказана. Доказывать надо именно виновность, а не невиновность, как считал один из спорящих пенсионеров. Презумпция невиновности опирается на знание человеческой сущности, для которой преступность является отклонением, а не нормой.

В науке недоверие, а вернее, сомнение в выводах ученого возникает только тогда, когда его доказательство малоубедительно или когда есть контрфакты, т. е. факты, позволяющие делать противоположные выводы. Получение контрфактов всегда способствует развитию науки (в частности, и медицины, о которой говорил один из спорящих стариков). Ибо противоречия есть основная, движущая сила развития.

Я знал, что Эйфелева башня есть (а не верил в то, что она есть) раньше даже, чем увидел ее на фото, в кино и «своими глазами». Знал потому, что доверял людям, ее видевшим, и не имел никаких фактов, противоречащих моему доверию.

Священник и врач.

И врача, и священника часто называют «целителями душ». Давно уже в отечественной медицине установлено правило — лечить больного, а не болезнь.

А больной, как и вообще любой человек, не только организм, но и личность. В.М. Бехтерев, сам бывший замечательным целителем и вместе с тем учителем многих и многих врачей, говорил:

— Если больному после беседы с врачом не стало лучше, это не врач!

Беседа со священником, с раввином, с муллой, со жрецом, если они соответствуют требованиям своей профессии, также облегчает страждущую душу. Ведь именно в этом (хотя не только в этом, конечно) психологический смысл их наличия в любой религии.

Чем больше вера религиозного человека, тем большую помощь ему приносит беседа с священнослужителем. Но ведь больше помогает и тот врач, которому больной больше доверяет. Неверие в помощь медицины и недоверие врачу (их редко различают) снижают эффект лечения. Это общеизвестно.

Но если разобраться глубже, то нигде так отчетливо не видно психологическое различие веры и доверия. Общение со священнослужителем опирается только на веру. Если верующий думает:

«Моему соседу исповедь (молебен, жертва, причастие и т. п.) помогла, значит, и мне поможет», то он уже не верующий, а рассуждающий. Такая мысль недопустима и религиозными догмами рассматривается как грех.

Другому молебен мог не помочь, на то воля бога, а ты верь, что тебе он поможет, — вот суть побуждения верующего к сближению со священником и через него с богом.

А врачу, как представителю медицинской науки, больной должен доверять. Доверять знаниям врача, его опыту, желанию помочь больному, и это доверие должно опираться на знания, что медицина и данный врач уже многим помогли, что врач обладает нужными знаниями и потому поможет и в данном случае. Доверие к врачу, как и всякое доверие, будет опираться на рассуждение, на оперирование определенными понятиями, рождающими чувство, а не исходящими из чувства веры.

Конечно, некультурный, «темный» больной может, в большей или меньшей степени, к своему доверию врачу примешивать и веру в него. Конечно, есть и поныне врачи, окружающие себя ореолом шамана, действующим на впечатлительных больных. Так ведь это от некультурности тех и других и противоречит сущности отношений врача и больного. Юрий Герман в романе «Я отвечаю за все» очень хорошо показал протест передового врача против такого шаманствования.