Психология. Психотехника. Психагогика - [24]
Культурно-историческая теория Л.С. Выготского и современная психология [10]
«…Несмотря на привычность всего того, что продолжает стоять перед нашими глазами и что мы продолжаем слышать и читать, ничего этого больше нет, это уже прошло и состоялось, огромный, неслыханных сил стоивший период закончился и миновал. Освободилось безмерно большое, покамест пустое и не занятое место для нового и еще небывалого /…/ для того, что подскажет жизнь новых чисел и дней.
Сейчас мукою /…/ будет /…/ неспособность совершенно оторваться от понятий, ставших привычными, забыть навязывающиеся навыки, нарушить непрерывность /…/, освобождается пространство, неиспользованность и чистоту которого надо сначала понять, а потом этим понятым наполнить. /…/ заменять это, единственно нужное, старыми мелочами – близоруко и бесцельно».
Б.Л. Пастернак (из письма Н.А. Табидзе от 11 июня 1956 г.)
Содержание
Предисловие
Задачи и метод работы: проблема исторического понимания
Ситуация в современной психологии и задачи анализа культурно-исторической теории Выготского
Истоки культурно-исторической теории: психология искусства
Истоки культурно-исторической теории: дефектология
Методологическая программа построения «новой психологии»
Основные идеи культурно-исторической теории
Проблема метода в культурно-исторической психологии: альтернатива естественнонаучной методологии
Заключение. На пути к конкретной психологии человека
Литература
Предисловие
Многих на хребте земли мы почитаем живыми, а они мертвы, и многих во чреве земли мы считаем мертвыми, а они живы.
Абу-ль-Хасан аль-Харакини
Во мнении последующих поколений отечественных и зарубежных психологов Выготский был прежде всего предтечей ряда ведущих концепций в современной отечественной психологии: общепсихологической теории деятельности А.Н. Леонтьева и теории планомерного формирования умственных действий П.Я. Гальперина, нейропсихологии А.Р. Лурии и теории психического развития ребенка Д.Б. Эльконина, современной дефектологии и т. д., – был одним из основоположников советской марксистской психологии и родоначальником одной из наиболее блестящих и влиятельных школ в ней. И такое ретроспективное историко-психологическое определение места и – даже из приведенного перечня очевидного – исключительного значения фигуры Выготского для истории отечественной психологии безусловно верно и отражает реальную судьбу учения Выготского в последующем развитии психологии.
Однако вместе с тем, чем дальше мы отдаляемся от того времени, когда жил и творил сам Выготский, чем в большей степени мы способны дистанцировать последующую историю психологии, вплоть до ее сегодняшнего дня, тем в большей мере мы понимаем, что тот интеллектуальный и общедуховный потенциал, который заключается в отдельных идеях и ходах мысли Выготского, в его концепции в целом, во всем его творчестве и личности, не только до сих пор до конца не использован и не истрачен, но во многом еще даже сколько-нибудь адекватно и полно не выявлен, не опознан и не оценен. Мы стоим, по-видимому, в преддверии своеобразного «второго рождения» Выготского и второй жизни его концепции, – жизни, которая, возможно, впервые только по-настоящему и откроет нам (а возможно, открыла бы и самому Выготскому) подлинный смысл и действительное значение сделанного им в психологии и ту – быть может, совершенно неожиданную – судьбу, которая ожидает эту концепцию в будущем. Вместе с тем это будут также новые – и имеющие, по-видимому, исключительное значение для современной психологии – перспективы ее развития.
Радикализм Выготского был столь глубок, что даже от самых смелых своих современников, общепризнанных новаторов и революционеров в психологии двадцатого столетия – К. Левина и Э. Толмана, В. Келера и Ж. Пиаже – он ушел на дистанцию, оказавшуюся равной – в масштабах развития научного сознания – нескольким десятилетиям. Более того, даже от наиболее близких ему исследователей, закладывавших основания новой, марксистской психологии, – П.П. Блонского и С.Л. Рубинштейна, равно как и от ближайших его учеников и последователей – А.Р. Лурия и А.Н. Леонтьева – в перспективе прошедшего после смерти Выготского полувека – он все больше удаляется по характеру основных своих идей и ходов мысли почти на то же расстояние.
Идеи культурно-исторической теории, деятельность Выготского и его группы, особенно в 30-е годы, оказывали заметное влияние на формирование и развитие молодой советской психологической науки. Однако настоящая жизнь идей Л.С. Выготского началась лишь после его смерти. Протекшие с тех пор десятилетия неузнаваемо изменили весь облик мировой психологии. Беспрестанно рождались и умирали все новые и новые концепции и школы, неизмеримо вырос методический арсенал психологии, бесконечно расширился круг ее исследований и фактов. Многое из того, что составляло лицо психологии даже два-три десятилетия назад, сегодня безнадежно устарело, сдано в архив и кажется архаизмом, тогда как культурно-историческая теория Выготского прочно занимает сегодня место одной из наиболее сильных и перспективных глобальных программ развития психологии. Больше того, нет ни одного сколько-нибудь значительного направления современной отечественной, а в последние годы – и мировой психологии, которое не испытало бы – в той или иной форме – решающего влияния идей культурно-исторической концепции. Культурно-историческая теория глубоко и необратимо вошла в самый фундамент современной психологической мысли. Сегодня поэтому она меньше, чем когда бы то ни было, нуждается в искусственной реанимации и пропаганде. Напротив, нужда в углубленном освоении культурно-исторической теории Выготского, в раскрытии горизонтов, которые она завоевала для развития психологии, исходит ныне от самой современной психологии и особенно – от тех ее областей, которые именно в наши дни переживают период бурного – и имеющего, по-видимому, самые далеко идущие последствия для будущего всей психологической науки – развития. Отличительной чертой этих областей является тесная связь психологического исследования и психологической теории с теми или иными формами практической работы с психикой, сознанием, личностью человека, с задачами организации и направленного развития разного рода психопрактик. Именно здесь психология стоит перед необходимостью радикальной перестройки всей своей методологии. Для правильного ее самоопределения в новой ситуации исключительное значение имеет критическое освоение истории психологии.
Еще ни один президент США не подвергался более оживленному обсуждению, чем Дональд Трамп. Он ведет себя эксцентрично и вызывающе, как будто одновременно стучится в окно, колотит в дверь, звонит по телефону и пишет бесчисленные посты в Twitter, постоянно требуя внимания к своей персоне. Заглянуть во внутренний мир Трампа и найти причины его странного поведения попытался Джастин Франк, психоаналитик и профессор психиатрии. Безусловно, Трамп на его кушетке никогда не был, книга основана на биографии, словах и поступках президента.
Результат переговоров напрямую зависит от способа ведения беседы. По словам Ларса-Йохана Эге, опытного шведского переговорщика, который работает с отделом по освобождению заложников ФБР, переговоры можно считать успешными только тогда, когда обе стороны удовлетворены и, следовательно, счастливы. В этой книге автор описывает 5 способов для достижения согласия с кем угодно. Следуя этим инструкциям, вы не только максимально увеличите шанс получить положительный ответ на все ваши идеи и предложения, но и сможете найти общий язык с теми, кто имеет принципиально иной взгляд на жизнь.В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
В книге рассматривается взаимовлияние отдельной личности на всю иерархию власти, и всей иерархии власти на конкретную личность, а также представлен вариант возможного управления этим процессом.
Необычная тема для текстов Боба Блэка – животные в мире людей. Однако курьёзный, на первый взгляд, случай побега гориллы из зоопарка становится поводом для размышлений о том, что таится в сердцевине наших общественных процессов и отношений (спектакль, как его определил Ги Дебор), что стоит за расхожими выражениями вроде «цирка» (политика) и «зоопарка» (тюрьма), и как непреложная истина о том, что мы в ответе за тех, кого приручили, оборачивается организованной виной в предательстве.
На примере случаев из практики работы с семейными конфликтами автор размышляет над природой и последствиями разрушительных повторов в семейных отношениях. Конфликтные ситуации в книге рассматриваются с нескольких точек зрения — родителя, ребенка, семейного психолога и нейтрального наблюдателя, рассказывающего истории отношений «взрослых детей» со своими родителями. Книга сочетает истории реальных и условных персонажей, обзор ключевых связей и простые рекомендации автора. Книга будет полезна «взрослеющим родителям», которые столкнулись с эхом конфликтов из детства и хотели бы минимизировать их передачу следующим поколениям. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
В очерке автор рассказывает о своем личном опыте, как он, отец, занимается воспитанием детей в декрете. Какие есть формулы и методы, чтобы время, проведенное с детьми, не казалось каторгой, а было лучшим для всех членов семьи. Автор проводит интересную аналогию между родителем, занимающимся домашним воспитанием, и нынешним временем, когда людям предписана самоизоляция.