Психология проблемного детства - [16]

Как заметила А. Фрейд, у прекрасно воспитанных в приютах детей хорошие манеры неискренни.

В подростковом возрасте, когда реакция эмансипации заставит искать внутренние смыслы поведения, слабость ядра личности начнет чувствоваться особенно болезненно. Образно говоря, скорлупа ролей-функций, навязанных в детстве, начнет сковывать спонтанность, необходимую для роста изнутри.

Рис. 11

В пространстве, обозначенном тремя сферами (семья – система – среда – рис. 11), личность подростка, воспитанного в обстановке педагогической депривации, будет располагаться, естественно, ближе к системе. Вплоть до того, что воспринимать ее как «экологическую нишу» с теми защитными механизмами, которые будут обращены к семье и среде. В то же время, консистенция самой личностной структуры будет неоднородной. Слой ролей-функций мы закрасили темной штриховкой, чтобы показать их закоснелость. Остальные же слои (статусы и принципы) будут инфантильно-расплывчатыми, недостаточно развитыми, на них невозможно опереться, тем более – соприкасаться ими с реальной жизнью.

Опыт взаимодействия с реальностью, которая не прощает наивности, приходится наверстывать путем проб и ошибок. Как правило, неизбежных, что вызывает разочарование в своей натуре. Подростку, зачастую просто неопытному и растерявшемуся от незнания, как себя правильно вести, кажется, что он слаб, зависим, труслив. Ожидание поражения при выходе на уровень ролей-статусов, а, тем паче, принципов, окрашивает самовосприятие чувствами страха, тревоги, неуверенности в себе. Актуальное переживание – досада на свою бесхребетность, бывает нередкой причиной враждебности к близким, которые, не улавливая причины ее появления, тоже впадают в панику, сомневаясь, не начались ли психические расстройства. Все это укладывается в картину кризиса переходного возраста или аномального пубертатного периода.

По логике нормального развития вектор драйва должен был бы быть направлен вне системы на компенсацию слабости характера. Но для этого нужна смелость, которой достает далеко не каждому. Вылазки наружу вполне закономерно приводят к болезненным столкновениям и заставляют возвращаться под защиту социальных институтов, которые тяготят, но уберегают от рисков. Приходится поневоле и дальше совершенствовать слой ролей-функций. Так формируется защитная тенденция, которую К. Леонгард обозначил как «педантичная акцентуация характера», при которой добросовестность, производящая впечатление твердолобости и формализма, наполнена страхами оказаться в ситуации, где потребуются искренние чувства, что вынуждает порой защищаться от реальности при помощи навязчивых страхов и ритуалов. Особенно в обстановке так называемой неконгруэтности экспектаций. Например, когда подростки, приученные к неизменному соблюдению этикета, «девушкам вашего круга нужно приличия знать», попадают в иначе ориентированную воспитательную ситуацию. В истории СССР было время, когда всех выпускников средней школы направляли в профессионально-технические училища для трудового воспитания. И контингент учащихся, ранее комплектовавшийся из представителей рабочего класса, как и преподавательский корпус, стал значительно сложнее психологически. Дети интеллигенции возмутились манерой обращения с ними, а мастера производственного обучения (мне пришлось гасить конфликт в училище для портних) объясняли, что этим (нецензурной манерой выражаться) они хотят наладить контакт, показать, что здесь все свои, мы заодно и не будем стесняться. Для юношей испытателем такого рода служит казарма. Но и без подобных этических перегрузок, в обыденной жизни, когда вероятность интервенции внешних обстоятельств внутрь личности только предполагается, опасения оказаться беззащитными вполне достаточны, чтобы закрепить комплекс аутсайдера с инверсией ожиданий («это вы ненавидите меня, а не я вас»).

В реализации спонтанности очень вероятно появление диспропорции между чувствами и мыслями (по Н. Мак-Вильямс), в предпочтениях – стремление отгородить свою личную жизнь от любого личностно значимого переживания (по М. Люшеру), в побуждениях – сублимации интимно-личностного в общественно значимое с подтекстом из мстительно окрашенных чувств (по Л. Зонди)[4].

В последующие годы тем, кто был воспитан в обстановке педагогической депривации, чувствуя себя неудачником (не соответствовал экспектациям), вполне вероятно заполучить то, что принято называть термином «дезадаптация».

Если вы увидели, что взрослый и воспитанный мужчина бросает окурок, где стоит себе под ноги, можете быть уверены – он из числа тех, с кем женщины обращаются бесцеремонно. В душе он аутсайдер и они это чувствуют.

Привычка относиться к успеху как результату стечения благоприятных обстоятельств, а поражению – логичному следствию своей несостоятельности, войдя в характер, формирует очень своеобразное мироощущение.

На рис. 12 почва – недостаточная конкурентоспособность в силу ограниченных возможностей.

Ситуация – нескрываемое разочарование окружающих в своих ожиданиях.

Паттерн – ощущение слабости ролей-принципов, нуждающихся в защите.

Драйв – стремление уберечь роли-статусы от интервенции из вне.