Психолог - [8]

- Нет, я точно знаю, вы ошибаетесь.

- Если дождь, мне надо идти. Артрит. Ходил к специалисту, аж на Харли-стрит, а он мне: "Сам врач, должны понимать, против артрита ничего не пропишешь". Я говорю: "Да, но я надеялся". А он: "Против этого тоже ничего не пропишешь". Но я не засмеялся. Господи, да я эту находку еще в госпитале сорок лет назад слышал. Только столичная штучка теперь может ее себе позволять.

Д. об этой дискуссии Этте даже говорить не стал. Но месяц спустя обнаружилось, что доктор, кажется, не ошибся. Д. наконец набрался храбрости и напрямик спросил Этту. Она отвечала, что и в самом деле она, возможно, беременна.

- Но как же это возможно? - спросил Д. - Ведь тогда получается - ты на четвертом или на пятом месяце?

- Да. Странно. Но у Норы тоже было почти незаметно.

- Но это не от меня.

- Роберт! На что ты намекаешь?

Роберт намекал на Билли. Этта обиделась, возмутилась: Билли она всегда терпеть не могла. Потом она расплакалась и объявила, что хочет домой. Потом сказала, что нет, домой нельзя, мама может неверно понять, мама может не простить Роберту. Потом она снова возмутилась и спросила Роберта, как он смеет сомневаться в ее порядочности. Короче, Роберт понял, что она делает из него идиота. А он вовсе не хотел, чтоб из него делали идиота. Он, может, и не гений, но он знал точно, что ребенок не от него, совершенно не от него. К тому же он уперся в тупик, он понял наконец, куда идти дальше, и он вовсе не хотел снова оказаться в мучительной неизвестности. А потому он сказал кратко, что предпримет шаги. Этта отвечала, что если он имеет в виду развод, так ее родители ему не простят позора, а она опротестует иск и всем покажет, какой он изверг. Роберт на другой день уехал, якобы на прогулку. И отсутствовал семь месяцев.

Он выжидал, пока родится ребенок. А тогда горничные будут свидетельницами, что даты не сходятся, и Этта ничего не сможет опротестовать, и ей останется развестись спокойно и мирно. Ведь больше всего, как, наверно, догадалась Этта, он боялся суда. Выходить, давать показания - лысый старый муж молодой жены, и вдобавок муж обманутый, ревнивый, злобный муж. Смешной муж. И не просто смешной, но, в общем, достойный презрения. Люди, чего доброго, скажут - так ему и надо, не женись на молоденькой! Нет, суд - это просто немыслимо.

Тут вмешались В. Миссис В. написала, что Этта в отчаянии. Что она ему сделала? Почему он так обращается с ней - в ее положении? Она бог знает до чего себя доводит. Неужели он не боится ответственности?

Д. решил выложить им улики. Он написал своему адвокату, тот в ответ позвонил. Есть у него улики? Ах, только свидетельские показания горничных о датах совместного проживания. Ну, это ерунда. Неужели он не знает, что по английскому закону почти невозможно доказать внебрачность ребенка, рожденного в браке? Например, дело Кэнти против Кэнти касательно Кэнти, не говоря уж о Ро против Ро, До и Хупера.

Д. ничего этого не знал. Он изумился и, главное, растерялся. Что за дурацкий закон? Он исхудал, щеки ввалились, глаза вылупились. Он даже принял заказ на ковры для гостиниц себе в убыток. Он пошел к врачу, врач сказал, что дело дрянь, и порекомендовал лечь в больницу.

И в конце концов, его возмутила эта несправедливость, этот беспорядок в нашей кошмарной жизни. Он поехал домой. Он решил вышвырнуть Этту. По крайней мере отродье Билли не появится на свет под его крышей. А там уж он настоит на разъезде.

Но он чуть-чуть не рассчитал. Этта как раз уже рожала. Съехались все В., в том числе Нора и младшая, теперь восемнадцатилетняя. Она встретила его у него же на пороге и заявила, что в жизни ему не простит. Он разбил сердце Этты. Если она умрет, а она может умереть, пусть он считает себя убийцей.

Эта Сьюзи все детство прохохотала, а теперь взялась за греческий и политику. Зубрила и готовилась в Оксфорд. Она заделалась строгой моралисткой и считала, что женщина всегда права.

Но тут вышла Нора и поскорей перебила сестру, пока Роберт все еще подыскивал слова, чтобы выразить свое возмущение. Она нежно расцеловала его в обе щеки. В свои двадцать пять Нора выглядела не моложе, чем ее судовладелец. Она совсем расплылась, а волосы, по моде первометодистов, она стягивала в крошечный кукиш на затылке. Она совершенно не красилась и одевалась, как ее сестрицы это называли, в ризы. Короче, она стала умнейшей и прекраснейшей женой трудного, но зато возвышенного эгоиста, и тот ее не просто боготворил, но даже до известной степени ценил.

И вот, встретив зятя с теплотой, которая его несколько удивила, но и, так сказать, сдобрила, удобрила, что ли, она взяла его под руку, увлекла в сторонку и сказала, что об Этте он может не беспокоиться, она молодцом, особенно учитывая ее слабые нервы.

- И еще, Роберт, я хочу воспользоваться случаем и сказать, как мы вам благодарны, как безмерно благодарны за ваше благородство во всем этом ужасном происшествии. Да, я знаю насчет Билли - мы всегда его опасались. И когда он приехал в отпуск и Этта требовала свиданья с ним, мы боялись самого худшего. Она всегда с ума по нему сходила - хоть она терпеть его не могла. Нет, правда... - Нора почувствовала некоторую натяжку, поскорей подтвердила этот удивительный факт и, как опытная жена, тотчас поспешила дальше: - Нет, правда... да, так я о том, как изумительно вы поступили. Никто бы не мог лучше понять бедняжку Этту и вести себя умней. И поверьте, она это знает. Она все поняла. Вы никогда не раскаетесь в своей доброте к бедной девочке. Вы абсолютно спасли положение. Кажется, - тут она нежно улыбнулась, - я посмеивалась над вашей "психологией", но, поверьте, теперь я хвалю за нее Творца.