Психоаналитик. Шкатулка Пандоры - [21]

— Хватит! — оборвал себя Михаил и возобновил прерванное чтение; перечитав описание внешности Mademoiselle Blanche, он подумал, что выражения лица Анны тоже, наверное, можно испугаться, когда она сердится. Анна на него еще никогда не сердилась, но почему-то сложилось такое впечатление.

Перед тем как лечь спать, Михаил постоял с полминуты перед зеркалом. Рассматривал себя честно, не втягивая живот, который все недосуг было подкачать. До развода Михаил регулярно, два раза в неделю, без особого надрыва, но усердно занимался на тренажерах, а в новый жизненный ритм фитнес-клуб как-то не вписался, хотя бы потому, что дорога с работы и на работу занимала теперь куда больше времени. Сегодня вот собирался с утра поработать над собой и всласть наплаваться в бассейне, да проспал. Правда, сейчас Михаила больше занимал не живот, а борода. Бороду он отпустил недавно, решил, что она ему пойдет, и все никак не мог определиться, как лучше — сбрить ее к чертям или оставить? С одной стороны, борода скрывала подбородок, который казался Михаилу немного безвольным, недоставало подбородку чеканной твердости. С другой — борода прибавляла ему несколько лет, хорошо ли это или плохо, Михаил так и не понял. Но главным достоинством бороды было то, что ее очень приятно поглаживать в минуты задумчивости. А еще борода очень не нравилась Илоне, которая придумала, что с бородой Михаил похож на вахлака. Могла бы в словарь заглянуть, что ли, прежде чем обзываться. На неотесанного грубияна Михаил никогда не походил, ни с бородой, ни без нее, черты лица у него были тонкими, аристократическими. «Княжеская» фамилия обязывала.

Тамара в понедельник не удивила, а просто поразила.

То, что она взвинчена, Михаил заметил сразу, но не придал этому обстоятельству особого значения. Мало ли что могло случиться. Если рассматривать любое возбуждение как помеху сеансам, то невозможно будет работать.

— Сегодня — день рождения Максима! — объявила Тамара после обмена приветствиями. — Горький праздник.

Ах, вот оно что. Ну, тогда ясно, откуда возбуждение. Странно только, что она не попросила перенести сеанс.

— Вряд ли стоит в этот день заниматься психологией, — словно читая мысли Михаила, сказала Тамара, откидываясь на спинку кресла и закрывая глаза, — но, с другой стороны, семейного праздника при свечах у нас все равно не будет, так надо же хоть чем-то занять вечер!

«Хоть чем-то» немного покоробило Михаила, но он уже успел свыкнуться с тем, что многим из пациентов недостает как такта, так и элементарной воспитанности.

— Семья — это величайшая ценность, — продолжила Тамара. — Даже видимость семьи и то трудно терять. Настоящая семья закончилась, когда умерли родители, они ушли друг за другом с разницей в три месяца. Нас с Максимом ничего, в сущности, не связывало воедино, правда, мы умело притворялись семьей, демонстрировали какие-то общие интересы, гостей встречали… Когда Максим женился, я обрадовалась. Пора бы уже — сколько можно тянуть! Так и вся жизнь пройдет. Мне почему-то казалось, что в невестке я обрету родственную душу, вернее, мне так этого хотелось, что казалось. Но увы — надежды не сбылись. Мой бедный брат…

«Мой бедный брат?!» — удивился про себя Михаил.

— Мой бедный брат хорошо понимал, как надо делать дела и зарабатывать деньги, но во всем остальном он не разбирался совершенно. Мне почему-то казалось, что он женится если не на своей ровеснице, то хотя бы на женщине более-менее одного с ним возраста. И своего круга. Знаете, Михаил, общность интересов, общность взглядов на жизнь очень важна. Это и есть тот самый раствор, который цементирует, скрепляет любой брак! Но Максим рассудил иначе, и эта опрометчивость его в конечном итоге и сгубила. Жениться на черт знает ком! Уму непостижимо! Ввести в дом какую-то… Ой, лучше я воздержусь от эпитетов, потому что все они будут матерными. Однажды я не выдержала и поинтересовалась: зачем ему нужно было жениться на Анне? Что она ему дала? Что она могла ему дать? Свое тело? Так этого добра у Макса всегда хватало. Заплати и имей, чего ради брачеваться? Так он взъярился, назвал меня змеей…

«В принципе — заслуженно назвал, — подумал Михаил. — Заслуженно и, кажется, точно».

— Ах! — горький вздох свидетельствовал о том, как тяжело Тамаре говорить о покойном брате. — Иногда Макс думал не своей светлой головой, а… Ну, вы меня понимаете. Седина в бороду, бес в ребро, хочется снова почувствовать себя молодым, хочется всех радостей, много и сразу… Я знаю, Михаил, что моя невестка тоже заинтересовалась психоанализом. Так, между нами, не расскажете ли вы мне…

— Нет, не расскажу, Тамара, — Михаил крайне редко позволял себе перебивать пациентов. — Думаю, что вы поймете меня правильно.

— Вы меня тоже поймите правильно, Михаил, — Тамара открыла глаза и смотрела на Михаила строго и, как ему показалось, с неодобрением. — Я интересуюсь не ради праздного любопытства, мне, слава богу, есть чем заняться, кроме сплетен о моей невестке. У меня совершенно другой интерес. Обоснованный.

— Каким бы он ни был, Тамара, я не обсуждаю моих пациентов с другими людьми, — Михаил мягко улыбнулся, давая понять, что ему неудобно быть столь категоричным и неуступчивым, но ничего не поделаешь — таковы правила. — Насколько бы обоснованным ни был ваш интерес…