Психика Сталина: Психоаналитическое исследование - [11]

Одной из излюбленных жертв Сталина был его личный секретарь Александр Поскребышев: «Однажды под Новый год Сталин решил поразвлечься таким образом: сидя за столом, он стал сворачивать бумажки в маленькие трубочки и надевать их на пальцы Поскребышева. Потом он зажег эти трубочки вместо новогодних свечей. Поскребышев извивался и корчился от боли, но не смел сбросить эти колпачки» (38, 639;ср.: 239, 275–276).

«Говорят, что Поскребышев сам был вынужден представить на подпись Сталину ордер на арест своей жены. При этом он попытался встать на ее защиту. «Так как органы НКВД считают необходимым арест Вашей жены, — сказал Сталин, — так и должно быть». И он подписал ордер. Увидев выражение лица Поскребышева, Сталин засмеялся: «В чем дело? Тебе нужна баба? Мы тебе найдем». И действительно, вскоре в квартире Поскребышева появилась молодая женщина и сказала, что ей было предписано вести его хозяйство» (122, 79; другие примеры приведены в книге Аллилуевой, 10, 386).

Эти акты жестокости Сталина, в сущности, не отличаются от еще более распространенной практики обычных профессиональных пыток (некоторые межкультурные и исторические документы по этому ужасающему предмету содержат следующие источники: 89; 84, 48–83; 262, 93—143; 227; 73). В целом садист есть садист, будь он испанским инквизитором или немецким нацистским «доктором», аргентинским военным мучителем или грузинским диктатором Советского Союза. Что делает садизм Сталина более интересным и имеющим большие последствия, чем другие виды садизма, так это то, что он имел несравнимую систему поддержки, громадную политическую машину, состоящую из многочисленных послушных чиновников (многие из которых сами были садистами), готовых исполнять любую прихоть тирана. Сталин не только знал о «примерах беззакония». Сталин фактически приказал применять «методы физического воздействия» против «врагов народа» и при случае даже уточнял, какой вид пыток нужно было использовать (57, 39; 211, 296–297). Антонов-Овсеенко говорит: «Операции по истреблению безоружных подданных он планировал, готовил и осуществлял сам. Он охотно входил в технические детали, его радовала возможность непосредственного участия в «разоблачении» врагов. Особое наслаждение доставляли генсеку очные ставки, и он не раз баловал себя этими поистине дьявольскими представлениями» (11, 167). Ввиду того что он был человеком умным и обстоятельства были благоприятными, Сталин был в состоянии реализовать фантазии подчинения, унижения и причинения боли в отношении большего числа людей, чем любой другой садист в истории человечества.

Садистское поведение отражает не только потребность причинять боль, но также страсть управлять другими. Эта страсть была достаточно очевидна тем, кто хорошо знал Сталина. Говоря о позиции, которую он выразил по отношению к различным странам Восточной Европы на Ялтинской конференции, Гарриман сказал: «Сталину нужны были слабые соседи. Он хотел доминировать над ними…» (146, 405).

Само имя «Сталин», производное от слова «сталь», предполагает огромную силу. Но сила — это всегда относительное понятие, отражающее властные взаимоотношения. Сталин часто выражал свою политическую силу посредством стальных инструментов, таких, как оружие его полиции. Либо если сталь не служила инструментом его воли, то это был металл, который он навязывал советскому народу во время «революции сверху», то есть во время проведения больших промышленных и сельскохозяйственных изменений в 30-е годы (индустриализация и коллективизация). Например, он воспринимал сопротивление крестьян попытке подчинить их как отказ принимать его тракторы. Уинстону Черчиллю он сказал следующее: «Для России, если мы хотим избежать периодического голода, совершенно необходимо пахать землю тракторами. Мы должны механизировать наше сельское хозяйство. Когда мы дали крестьянам тракторы, это испортило их в несколько месяцев… он [крестьянин] всегда отвечает, что не хочет колхоза и лучше обойдется без тракторов» (100, IV, 408). Действительной проблемой, конечно, было не осуществление механизации. Советское сельское хозяйство можно было с успехом механизировать и без коллективизации. Напротив, проблема заключалась в нежелании крестьян вступать в колхозы, а также в наличии потенциала националистической борьбы среди украинских крестьян (см.: 109). Но Сталин предпочел рассматривать проблему посредством стальных орудий, которые он навязывал крестьянам.

Личная потребность Сталина порабощать свой народ была не всем очевидна. Некоторые наблюдатели попались на удочку его ненарочитого полувоенного платья, его тенденции прикрываться партийной организационной черной работой, его привычки публично отчитывать мелких чиновников, преступное поведение которых становилось слишком заметным (хорошим примером является статья в «'Правде» 1930 года «Головокружение от успехов», в которой Сталин бранил чиновников, навязывавших коллективизацию крестьянам силой). Но даже не прибегая к психоанализу, большинство исследователей теперь осознали, как велика была садистская потребность Генсека держать всех под контролем.