Псевдоодесские байки - [14]

— Уже беру разбег! — хмыкнул тот и вдруг нахмурился, — Или ты шо-то имеешь мне сказать, шо я в гробу видел услышать?

— Ну, шобы нет — так да, я чуть не забыла тебя осчастливить. В Цилином доме затеяли капитальный ремонт и я пригласила сестру пожить пока у нас, — Бася сложила руки на груди и поглядела на Моню исподлобья, — Надеюсь, три месяца тебе хватит, шобы выдать Циле всё то, шо спит и видит вырваться вот уже сорок с гаком лет? Весь этот твой "таки Крыжополь должен быть разрушен". Чаю хочешь, феркакте царэвич?

И она направилась в кухню с видом Давида, хладнокровно проигнорировав душераздирающее "Ой-вэй, таки капец на холодец, шоб я вечно какал семочками!" новоявленного Голиафа.

ВЫЗОВ

— Але, доктор? — женский голос в трубке сочился трагизмом, — Это к вам беспокоит покойный супруг мадам Розы. Скажите, вы сегодня работаете пешком?

Хаим Канарейчик медленно отнял трубку от уха и задумчиво почесал ею лопатку. Мадам Роза отказывалась изменять себе. Доктор вздохнул, потом вернул трубку в исходное положение.

— А почему, я дико извиняюсь, покойник говорит голосом своей безутешной вдовы? — вежливо поинтересовался он.

— Если бы Додик был обратно живой, так он всё равно умолял миня позвонить заместо его, — загудела трубка, — Он такой стеснительный, вы же знаете, доктор. Он даже мёртвый боится вас потревожить. Так вы придёте до нас?

Хаим почесал нос. Трубка умоляюще всхлипнула.

— Ну хорошо, — ответил Канарейчик, — До обеда я уже имею три вызова до живых больных, но сначала я таки забегу до вас.

— Ой, спасибо, доктор! Так мы ждём с нетерпением! — затараторила трубка, — Вэй, мать моя женщина, я же должна скоренько привести себя в порядок!

В половине десятого доктор интеллигентно постучал в дверь мадам Розы.

— Дорогой пан Хаим, здравствуйте вам! — Роза широко распахнула дверь, — Заходите, снимайте ботинки, вот тапки. Ходите до большой комнаты.

— А где же покойный? — спросил Канарейчик, входя в гостиную и озираясь по сторонам, — Мадам Роза, войдите же в моё неудобное положение! Я таки крепко затрудняюсь произвести осмотр усопшего, если он гуляет неизвестно где.

Роза смущённо опустила глаза.

— Боже ж мой, доктор! Причём тут усопший? Ему же ж все равно. Он вас позвал, потому шо у его вдовы скочет давление и усиленно бьётся сердце. Садитесь на диван, там удобно.

— Я так понимаю, шо очередная смерть наступила насчёт планового несчастного случая? — спросил Канарейчик, присаживаясь.

— Смотрите сюдой, пан Хаим, — Роза тоже присела на диван и доверительно положила ухоженную руку доктору на колено, — Сегодня утром галантерейщик, пан Яша, случайно проходил мимо и занёс счёт за прошлый месяц. Вы же знаете этих мужчин, они же ничего не соображают за денежные вопросы! Разве можно так просто совать такой некрасивый счёт в руки такому неподготовленному Додику? Нет, вы представляете себе, какой шлимазл?

— Та об чем речь, мадам Роза? Или я да не представляю! — Канарейчик не позволил себе даже намёка на усмешку, — И шо же пан Додик? Немедленно умер?

— Шо вы так торопитесь? Вы шо — должны ему деньги? Додик почитал счёт, потом встал, сказал искать себя на кладбище и ушёл. А пан Яша увидел, какое у меня горе и побежал заказывать материал для платья. Может он и не понимает за тактичность, но таки да шикарно понимает за утешить безвинно овдовевшую женщину.

— Мадам Роза, скажите мине, как врачу, — доктор раскрыл саквояж и вытащил тонометр, — Так вы уже искали пана Додика?

— А я себе подумала — шо его там искать? Во-первых, я ещё не слышала шобы с кладбища терялись. А самое главное, я же могу поиметь инфаркт от горя и неожиданности, и кто тогда будет ухаживать за Додиком? Этот эгоист всегда боялся, шо я умру до него, как будто мне мало головной боли по хозяйству. Доктор, придвиньтесь до меня и скажите, как я себя чувствую? Я уже имею широкий инфаркт?

Телефонный звонок помешал Канарейчику пойти навстречу просьбам вдовы.

— Ой, доктор, прошу вас — подойдите до телефона, — мадам Роза вздрогнула и молитвенно прижала руки к груди, — Я вся на нервах! Вдруг это шо-то случилось с Додиком?

— Мадам Роза, шо уже ещё такого непоправимого может опять случится с вашим паном Додиком? — пожал плечами доктор и взял трубку, — Але? О! Таки теперь вы именно туда попали, пан Додик! Шо там на кладбище? Без изменений? Ах, вы в лавке у мадам Сони! Или вы с ума сошли пить этот шмурдяк из прошлогоднего нафталина?! Шоб я так жил, как вы даже после смерти не хочете бросить ваших губительных привычек. Слушайте, дорогой мой, ходите до дому, пока вы, не дай бог, обратно не умерли, но в этом разе уже бесповоротно. У мадам Розы давление, ей нужен полный покой и ласковое слово. Шо? Нет, не вечный — полный. Шо? Нет, не последнее. Таки последнее останется за мадам Розой даже если лично вы, не дай бог, оглохнете, а лично она, не дай бог, онемеет. Шо? Или я видел этот счёт? Я видел этот счёт, пан Додик. Он не включает траурное платье для вашей вдовы и будет лучше, если вы оживёте в ближайшие десять минут, потому шо пан Яша уже спит и видит вас в белых тапочках по сорок шесть рублей за метр чёрного гипюра. Так вы уже бежите? Я рад! И слушайте сюда ещё раз, пан Додик — когда вы умрёте в следующем месяце, ради бога, не ходите на кладбище. Вы всю дорогу вертаетесь оттуда пьяный, люди уже стали плохо думать за похоронные власти, а тем это крепко неприятно. Не злите их, дорогой мой, как врач говорю — когда-нибудь вам таки придётся иметь с ними дело на полный серьёз.