Псевдоним хищника - [26]

Он заставил себя забыть. Но в день, когда ему потребовались острые эмоции, вспомнил.

Еще неделю его не оставляли сомнения. Имеет ли он право беспокоить ее? Влезать в семью Марка? Не испортит ли он жизнь другим так, как испортил себе? Настоящих друзей у Матиаса было мало, и всех их он ценил. Поэтому так бесцеремонно лезть в чужой дом он не хотел.

А потом он проснулся у себя дома с новым следом от укола на вене. И понял, что если не поедет туда, то загнется здесь. В качестве компромисса со своей совестью Матиас пообещал себе не навязываться. Если бы Марк велел ему уйти, он бы ушел. Да и приставать к Еве он не собирался, ему достаточно было находиться рядом с этими людьми и надеяться, что они помогут.

Первый этап плана прошел вполне удачно. Марк и Вика приняли его очень тепло, да и ему стало проще теперь, когда он не один. Ева же не обращала на него внимания, смотрела пустыми глазами, как будто забыла все, что случилось между ними. Однако ударом это не стало. Скорее, наоборот, Матиас обрадовался: получается, что решение проблемы взяла на себя она. Если она не хочет общаться с ним, он не имеет права беспокоить ее. Поэтому он с удовольствием погрузился в новое общение, окружение и даже изучение русского языка.

Лишь одно омрачало его визит: электричество вернулось. Как только он увидел Еву, по телу будто вспышка прошла. Стоило им оказаться в одном помещении, и ему казалось, что каждый нерв в его теле начинает чувствовать все особенно остро. Его тянуло к ней, подсознательно и инстинктивно, и каждый взгляд на нее обещал, что это будет не как с другими. Он получит те самые эмоции, которых хотел и которых не знал. Потому что это не любовь, не сексуальное влечение, а нечто более сложное и запутанное.

Страсть, наверно.

К счастью, ему удавалось удачно скрывать свое состояние. По крайней мере никто ничего не заметил. Даже когда тело было напряжено так, что, казалось, вот-вот мышцы скрутит судорога от желания прикоснуться к ней, он безмятежно улыбался. Матиас чувствовал, что Вика не избавилась от недоверия, наблюдает за ним. Но он совершенно точно знал, что, пока Ева ведет себя так, как сейчас, игнорирует его, он к ней не пойдет. А если переждать, может, напряжение угаснет само собой… Электричество уйдет.

Правда, пока что побочным эффектом становилась бессонница. Ночью, когда дом затихал и все засыпали, в голову лезли мысли, которых он изо всех сил сторонился днем. Ева ведь была рядом, в этом доме, и неважно, что его поселили максимально далеко от ее комнаты. Важно, что она здесь! Что если подойти к ней, просто подойти и сказать правду…

И все же он помнил, что нельзя, и никогда не нарушал этот запрет. В конце концов он засыпал и, хоть сон этот чаще всего был беспокойным, кое-как отдыхал до утра.

Впрочем, пробуждения посреди ночи тоже не были редкостью. Чаще – от сновидений, и не всегда кошмаров. Вот и теперь, резко поднявшись на кровати и отчаянно втягивая в легкие воздух, Матиас был убежден, что его разбудил сон. Так было до момента, пока его глаза не адаптировались к темноте и он не увидел неподалеку от себя темный силуэт.

Она сидела на комоде, устроившись по-турецки. Этот предмет мебели казался Матиасу чисто женским, он его вообще не использовал, да и столешница тут была сравнительно небольшой. Но Еве хватило. Она устроилась на ней и, опираясь спиной на зеркало, наблюдала, как он спит.

В том, что еще глубокая ночь, сомневаться не приходилось. На это указывала и темнота за окном, и белоснежная ночная рубашка девушки, достаточно длинная, чтобы ее поза не была пошлой. Сейчас, в темноте, разряженной лишь золотистым светом фонарей, эта сорочка напоминала саван.

– Ева?.. – неуверенно спросил он, все еще сомневаясь, не мерещится ли ему.

Но она ответила сразу:

– Я. Говори тихо. В доме все спят. Точнее, Марк и Вика.

– Что… что ты тут делаешь?

– Нам нужно поговорить. Давно нужно было. Но требовалось выждать пару дней. Я не хочу расстраивать семью без необходимости. Но их мнения и опасения ошибочны.

– О чем ты?.. Почему?..

Ему было весьма сложно сконцентрироваться на разговоре. И не потому, что он не ожидал ее увидеть здесь и только что проснулся. Теперь, когда Ева была с ним наедине, да еще выглядела вот так, казалось, что это предложение с ее стороны… Ночью все по-другому, и выдержать ее близость было куда сложнее, чем днем в других комнатах.

– Вика считает, что ты можешь дурно на меня повлиять. Вызвать некие изменения моей личности, связанные с сексуальным развитием. Марк близок к этой теории, но пошел еще дальше. Он полагает, что я влюблена в тебя. Или ты в меня, что равносильно в его представлении. Он думает, что связь с тобой будет означать для меня сексуальное раскрепощение, которое, опять же, уменьшит мой самоконтроль. Я понятия не имею, что привело к такой причинно-следственной связи в их головах. Мне все равно. Это абсолютно неверная трактовка.

– А на самом деле как?

– На самом деле я прекрасно осознаю физиологические потребности моего тела. Им нужно уделять внимание. Но это не тот фактор, который может серьезно повлиять на меня. Изменить на личностном уровне. Это смешно. Вика и Марк практикуют кустарный подход к моему психическому состоянию. Я не разрушаю их иллюзии, но и не поощряю. Пока что загвоздка не во мне, а в тебе.