Пржевальский - [75]

Участвовать в ней должны были также его верные спутники — казаки Иринчинов и Телешов, толмач Юсупов.

Пржевальский пробудил в них жажду подвигов, воспитал в них преданность своему делу. Казаки благоговели перед Николаем Михайловичем. Начальник, герой, он всецело владел их душою.

«Память о вас перейдет из рода в род. С вами готовы в огонь и воду!» Такие слова находили для Пржевальского его спутники-казаки. И они снова и снова стремились разделить с любимым начальником опасности и лишения далеких экспедиций.

Там, на дикой чужбине, под походными палатками, «все жили одним духом, одними желаниями, питались одною пищей, составляя одну семью, главою которой был Николай Михайлович, — говорит Роборовский. — В семье этой царствовала дисциплина самая суровая, но нравственная, выражающаяся в рвении каждого сделать возможно более для того святого и великого дела, которому каждый подчинялся добровольно. Каждый солдат и казак старался служить чем может и как умеет: тот принесет ящерицу, другой цветок, третий укажет ключ, где можно поймать рыбу…»

Долгие месяцы странствований по неведомым землям многому научили участников экспедиций Пржевальского. Иринчинов теперь отлично разведывал путь в диких, труднопроходимых местах. Телешов стал превосходным препаратором, а Юсупов приобрел незаурядную дипломатическую сноровку при сношениях с местными властями.

В апреле 1883 года был получен, наконец, ответ на ходатайство Географического общества. Решением правительства от 5 апреля Пржевальский командировался в Тибет на два года. Помощниками его назначались подпоручики Роборовский и Эклон и вольноопределяющийся Козлов.

Но перед самым отъездом в Петербург пути Пржевальского и Эклона окончательно разошлись: Эклон отказался участвовать в экспедиции и, чтобы избежать неприятного объяснения, уехал, не простившись с Николаем Михайловичем. Пржевальский не хотел вредить человеку, с которым его связывали восемь лет дружбы. Он приказал отчислить Эклона от экспедиционного отряда и направить его на место прежней службы.

Роборовский в конце 80-х годов.

В начале августа Пржевальский, Роборовский и Козлов выехали из Петербурга. В Москве к ним присоединились Иринчинов, Юсупов и пять солдат, выбранных Пржевальским из московского гренадерского корпуса. 26 сентября Николай Михайлович и его спутники прибыли в Кяхту, где их уже ждал Телешов. Семь новых казаков и трех солдат Пржевальский выбрал по рекомендации своих прежних спутников.

В Кяхте путешественники снаряжались в дорогу и практиковались в стрельбе. 21 октября они выступили из Кяхты.

Для двадцатилетнего Козлова солнечным октябрьским днем начиналась его странническая жизнь. П. Безруких, лично знавший Козлова и знакомый с его дневниками, так описывает его в этот день:

«Длинный караван далеко растянулся по монгольской степи. Пржевальский, сосредоточенно спокойный и как будто безразличный ко всему окружающему, молчаливо покачивается в седле, незаметно, но внимательно наблюдая за своим молодым спутником.

Вольноопределяющийся Козлов зорко всматривается в каждый холм, куст, камень. Его внимание привлекает человеческий череп, белеющий среди измятых стеблей дикой конопли, дальше коническая груда камней с деревянным шестом посередине.

Он знал из описаний, что это «обо», куда каждый проходящий и проезжающий монгол бросает камень, а к шесту привязывает тряпочку, чтобы умилостивить злых духов. Молодой путешественник соскакивает с лошади, обходит вокруг первого встреченного им «обо» и как бы шутя бросает в него камень.

Ему хочется привязать и тряпочку, не потому, что он придает этому какое-то значение, а «просто так», но он стесняется окружающих и особенно любимого начальника-учителя: «Что подумает обо мне Николай Михайлович?»

Он смотрит на Пржевальского. Их взгляды встречаются. Глубокие голубые глаза Пржевальского искрятся веселым лукавством:

— Ничего, ничего, привяжите и вы свою тряпочку…

«Откуда ему известны мои мысли?» — удивляется Козлов и, оторвав от носового платка полоску, привязывает ее к шесту.

— Это и со мной было в первую экспедицию, — добродушно говорит Пржевальский…»

30 октября путешественники прибыли в Ургу.

Здесь они купили верблюдов, лошадей, баранов, две юрты, дзамбу, муку, рис, ячмень, войлоки, вьючные веревки. Здесь же они получили пекинский паспорт.

Утром 8 ноября 1883 года экспедиция двинулась в путь.

Экспедиционный отряд состоял из 21 человека. В караване было 7 верховых лошадей и 57 верблюдов: 40 шло под вьюками, 14 «под верхом» у казаков, 3 в запасе. Все вьючные верблюды были разделены на 6 эшелонов, каждый сопровождали два казака. Головной эшелон вел Иринчинов, назначенный вахмистром экспедиционного отряда. В середине каравана ехал Козлов, в арьергарде Роборовский с двумя солдатами, впереди Пржевальский с проводником-монголом и препаратором Телешовым. Позади каравана казак на верховой лошади гнал стадо баранов в 30 голов.

Накануне выступления Пржевальский прочитал приказ по экспедиционному отряду.

В этом приказе начальник экспедиции, полковник генерального штаба, обращаясь к «нижним чинам», называл их необычным словом: «товарищи». В немногих простых словах Пржевальский говорил простым русским людям о великом значении того дела, той научной задачи, которую они шли выполнять. Он был уверен в том, что рядовые казаки и солдаты его поймут. И они его поняли, — это вскоре доказали их подвиги.