Прыжок волка - [10]

Предметы роскоши и продукты высоких технологий, которые могли заинтересовать верхушку диковатых в то время северных обществ, находились большей частью на юге, на Ближнем Востоке. Но что интересного северные страны могли предложить взамен? Меха? Да, но много ли мехов действительно нужно в Багдаде с температурой зимой +10-20° С? Мед, воск? Прекрасно, но тоже не равнозначно. Нефтью тогда еще не торговали, да и нефть у них была и есть своя.

А вот что было нужно, так это людской ресурс, дешевый, желательно бесплатный. Старые, развитые (иногда даже дряхлеющие) цивилизации Юга имели огромную потребность в рабочей силе: для плантационного сельского хозяйства, для потогонных ремесленных мастерских, для общественных, коммунальных, оросительных, фортификационных работ. А также для сферы услуг: бытовых, интимных и прочих. Экономика Юга была сосредоточена в больших городах — мегаполисах, которые всегда нуждаются в гастарбайтерах. Сейчас города получают гастарбайтеров экономическим принуждением, а ранее принуждение было простым, прямым, открытым — гастарбайтеров заковывали в колодки и цепи и привозили в мегаполисы. Так формировались миграционные потоки.

В раннем Средневековье людей с Севера и с Запада захватывали, обращали в рабство и продавали на Юг и Восток. Кто захватывал? Чаще всего свои же соседи (как и много позже, африканских рабов продавали белым работорговцам в Америку свои же африканские соплеменники). Например, варяги-северяне захватывали славянских и прочих рабов и продавали в Византию и в Хазарию. И кочевники-тюрки захватывали славянских и прочих рабов и продавали в Византию и в Хазарию. Вообще, кто угодно захватывал каких угодно рабов и продавал. В этом была основная цель военных экспедиций и даже существования некоторых государств. Похоже, Киевскую Русь варяги основали именно для удобства торговли рабами. А транзитом и торговым посредничеством в работорговле занимались еврейские купцы по всей Европе, в Азии и Северной Африке.

Еще о том, почему именно работорговля стала основой внешнеэкономических отношений. Иметь рабов из числа местных, из числа соплеменников неудобно по многим причинам: они знают язык и могут сговориться со свободными и между собой; они знают местность и могут сбежать; у них есть недалеко друзья и родственники, которые могут помочь им сбежать или укрыть беглецов; закабаление соотечественников непатриотично и не прибавляет элитам популярности в глазах масс; разделение единоплеменников на рабов и свободных создает нездоровое социальное напряжение в обществе; вид закабаленных сородичей имеет неблагоприятное воздействие на дух нации, лишает энтузиазма и оптимизма, погружает в депрессию, которая не способствует экономическому процветанию и воинской доблести. А рабы-иностранцы не знают местного языка или знают его плохо, поэтому ничего не понимают или понимают не все, их можно и нужно обучить только необходимым командам; вряд ли они смогут договориться с угнетенной частью местного населения на общий бунт — местные, даже самые бедные, считают себя выше рабов, а рабы считают всех местных своими врагами; рабы-иностранцы и между собой не могут договориться, так как они из разных племен; бежать им некуда, они не знают местности; и внешне, и языком, и поведением они отличаются от местных, так что бежать им бессмысленно — поймают на соседней улице; на рабов-иностранцев не распространяются местные «адаты», то есть правила морали и нравственности, поэтому их можно эксплуатировать как угодно, в том числе сексуально, издеваться и даже убивать; наличие рабов-иностранцев создает в местном обществе здоровый дух национального превосходства, оптимизм, веру в могущество и праведность властей, преданность монарху, убежденность в избранности своего народа, мессианство, острый патриотизм и прочие полезные государству настроения.

Если пытливый читатель отметил для себя из вышеприведенного абзаца пару или несколько причин, почему ультрасовременному капитализму в его самой продвинутой и культурной форме до сих пор нужны и выгодны иностранные мигранты, приезжие рабочие, гастарбайтеры, то такие выводы остаются на совести читателя: автор в данном случае рассказывает только о раннем Средневековье.

И в раннем Средневековье рабами лучше всего было иметь иностранцев, привезенных издалека, чтобы они дорогу забыли и вернуться никогда не могли. И еще — подвергнуть их культурному шоку, чтобы лишить воли к сопротивлению и превратить в зомби (представьте жителя германских лесов, оказавшегося на рынке в Хорезме). Но подвергали не только культурному шоку. Мужчин-рабов перед продажей кастрировали. Кастрация была болезненной процедурой, проводилась в антисанитарных условиях, и после нее многие пленники умирали. Но выжившие становились менее опасны и более покладисты. Кастрированный раб стоил в Кордовском халифате вчетверо больше некастрированного! В центрах работорговли располагались поточные фабрики, пыточные по кастрации рабов.

Массовая принудительная миграция северян не привела к значительным изменениям в этнической картине стран юга. Кастрированные рабы-мужчины умирали на чужой земле, не оставляя потомства. Рабыни-наложницы могли иметь потомство, но это другая сложная история, требующая отдельного исследования, и не политического, а генетического и антропологического.