Прыжок в темноту - [16]

Поезда приходили и уходили. Служащие спешили домой, сновали молодые парочки, подростки и старики, и увидеть в этом человеческом водовороте чей-то внимательный взгляд, обращенный на отца Владимира, задача из разряда неразрешимых. Волнение, владевшее им, ушло, как вода в песок. Сальников был сосредоточен и хмур. Он часто смотрел на циферблат наручных часов. Без четверти семь, а человек, назначивший встречу, так и не появился. Спиной к Сальникову на шаг впереди встала женщина в три обхвата, загородившая спиной весь обзор.

Сальников беспокойно завертелся, подумав, что за женщиной его не видно, уже хотел привстать, когда проходивший мимо мужчина бросил на скамейку свернутую трубочкой газету. Человек скрылся в толпе. Сальников развернул сегодняшнюю «вечерку», еще пахнувшую типографской краской. Так и есть, внутри газеты листок, на котором от руки печатными буквами написано. "Доезжайте до станции Текстильщики, сделайте пересадку на электричку до Подольска. От станции каждые четверть часа уходит автобус в сторону области. Сойдите на предпоследней остановке. Пойдете по асфальтовой дороге в сторону садоводческого товарищества «Сосновая роща». В левом нижнем углу номер автобуса, обведенный в кружок. Сальников сунул скомканную бумажку в карман.

– Подольск, – сказал он шепотом. – Подольск…

Пригороды столицы отец Владимир знал плохо.

Глава пятая

Московская область, Подольский район.18 августа.

Ближе к концу маршрута в автобусе осталось всего четыре пассажира, пара хмельных юношей и какой-то запозднившийся грибник, хмурый, в старом брезентовом плаще с плетеной кошелкой, прикрытой марлей. Дорога шла лесом, изредка, когда машина выезжала на открытое пространство, у самого горизонта светились огоньки какой-то деревни или поселка. И снова начинался лес, густой и темный. Отец Владимир вышел из провонявшего бензином салона вместе с грибником. Остановившись, осмотрелся вокруг, спросил своего попутчика, как добраться до садоводческого товарищества «Сосновая роща». Показывая направление, грибник молча махнул рукой куда-то в сторону, мол, дуй туда, не ошибешься. И, повернувшись, быстро зашагал по дороге вслед за ушедшим автобусом.

Действительно, за спиной Сальникова, если хорошо присмотреться, угадывалась узкая асфальтовая дорога, на развилке врыты столбики, на них укреплен жестяной щит, что-то вроде указателя. На ржавой поверхности можно разобрать буквы, выведенные масляной краской. Итак, до садоводческого товарищества добрых пять километров. «Сосновая роща» где-то там, за лесом. Впрочем, путешествие должно закончиться раньше. Погода разгулялась, гроза, бушевавшая здесь недавно, ушла к Москве, небо очистилось. Сальников шагал по неосвещенной дороге, стараясь не наступать в глубокие лужи, блестевшие в темноте, как нефтяные пятна. Но уже через пару минут промочил кожаные ботинки на тонкой подошве, не приспособленные для прогулок по проселочным дорогам.

Высоко над головой, светя сигнальными огнями, пролетел пассажирский лайнер, порыв ветра принес заливистый собачий лай. Кажется, хмурый лес, подступавший к дороге с обеих сторон, тихо дышал, как спящий человек. Увидев за спиной свет, отец Владимир вздрогнул от неожиданности, отошел к обочине, остановился. Не сбавляя хода, мимо проскочила, ослепив фарами, темная машина, еще несколько секунд, и она исчезла за поворотом. Потоптавшись на месте, Сальников двинулся дальше. Не прошел и ста метров, как снова увидел свет за спиной. Он встал, прикрыв глаза ладонью. Машина остановилась так близко, что боковое зеркальце едва не задело отца Владимира.

Человек в темной куртке и кепке, надвинутой на глаза, вылез с переднего сиденья. Быстро подошел к Сальникову, приказав, упереться ладонями крушу автомобиля, расставить ноги и не шевелиться. Унизительный обыск длился минуты три, показавшиеся вечностью. Мужчина встал сбоку, больно наступив ботинком на ногу отца Владимира. Убедившись, что за воротом плаща и пиджака нет специального кармана, в котором можно спрятать оружие или диктофон. Проворными руками расстегнул пуговицы, прошелся по карманам костюма, ощупал предплечья, похлопал по голеням и отступил.

– Садитесь в машину.

Распахнул перед Сальниковым заднюю дверцу, мужчина сел впереди. Стекла оказались затемненными. Человек, занявший водительское кресло, разговаривал, не поворачивая назад головы. Сзади Сальников не мог разглядеть даже затылка собеседника, потому что тот поднял высокий воротник куртки.

– До меня дошел слушок, будто вы общались с ментами. Или…

– Ни в милицию, ни в ФСБ я не обращался, – ответил Сальников, ожидавший подобного вопроса. – Это не в моих интересах.

– Допустим.

– Уверяю вас, вы похитили не того человека, – горячо заговорил отец Владимир. Он старался, чтобы голос звучал твердо, не дрожал от волнения, снова подкатившего к сердцу. – Мой племянник не банковский воротила, не нефтяной магнат. Он всего лишь служащий одной из частных компаний.

– Ладно, – мужчина повелительно махнул рукой. – Любимое занятие всех русских – прибедняться. Но оставьте лирику нищим.

– Около месяца назад у меня состоялся разговор с Максимом на эту тему, – Сальников продолжал говорить, прижав руки к груди. – На его счете в одном из московских банков что-то около тридцати пяти тысяч долларов. Но договор с банком составлен таким образом, что получить эти деньги, как сейчас говорят, обналичить, может только мой племянник. Лично он и никто другой. Даже в том случае, если он напишет доверенность на мое имя, адвокат ее заверит, денег мне не дадут. У Максима есть несколько пластиковых карточек. Но на них мизерные суммы, ну, две-три сотни долларов, не больше.