Прыжок в солнце - [11]

Глаза чужака светились умом.

Джейкоб откашлялся, головокружение еще не прошло.

– Прошу прощения... Мы не знакомы, но, наверное, вы здесь, чтобы встретиться со мной?

Белая голова склонилась в глубоком почтительном кивке.

– Вы из той группы, с которой я должен встретиться по просьбе кантона Фэгина?

Снова последовал молчаливый кивок.

«Надо думать, это означает согласие, – мелькнуло в голове у Джейкоба. – Интересно, может ли он говорить?» Джейкоб попытался вообразить речевой механизм, скрывавшийся за этими огромными губами, и не смог.

Но почему этот тип все еще торчит здесь и ест его глазами? Не означает ли эта поза...

– Осмелюсь предположите: вы представитель подопечного вида и ждете разрешения заговорить?

«Губы» слегка раздвинулись, и Джейкоб заметил, как в глубине мелькнуло что-то ослепительно белое. Чужак снова кивнул.

– Тогда, прошу вас, говорите! Как вам, наверное, известно, люди не стремятся к строгому соблюдению протокола. Как вас зовут?

Голос был удивительно низким. Джейкоб отметил сильную шепелявость.

– Мое имя Кулла, шэр. Шпашибо за ражрешение. Меня пошлали убедитьшя, что вы не потерялишь. Вше уже шобралишь, и вы можете пойти шо мной. Но ешли вы еще не жакончили, то продолжайте швою медитацию.

– Нет-нет, пойдемте, и поскорей.

Джейкоб встал на ноги, его все еще пошатывало. Чтобы окончательно прийти в себя, он на мгновение закрыл глаза. Рано или поздно он обязательно выяснит, что же с ним произошло, но сейчас нужно было заняться тем, ради чего он здесь.

– Что ж, ведите меня.

Кулла повернулся и медленно поплыл к одному из боковых входов центра. По всем признакам, он принадлежал к подопечному виду, чей период ученичества под руководством опекуна еще не закончился. В галактической табели о рангах такая раса котировалась очень невысоко. Джейкоб, все еще плоховато разбиравшийся в этих сложных галактических отношениях, был рад, что по счастливой случайности человечество занимало в этой иерархии куда лучшую позицию, хотя статус его и отличался двусмысленностью и неустойчивостью.

Кулла, а вслед за ним и Джейкоб поднялись по каменным ступеням и подошли к большой дубовой двери. Кулла без стука распахнул ее и первым вошел внутрь. Из-за его спины Джейкоб увидел, что в комнате находятся еще два человека и два чужака. Один из чужаков, сидевший у ветвистого фикуса, напоминал небольшого лохматого медведя, другой походил на маленького ящера.

Джейкоб надеялся, что успеет разобраться в своих впечатлениях от необычной парочки раньше, чем они его заметят. Но уже в следующее мгновение кто-то окликнул его по имени:

– Джейкоб, мой дорогой друг! Как любезно с твоей стороны, что ты выбрался к нам!

Джейкоб узнал певуче-металлический голос Фэгина. Он с удивлением огляделся.

– Фэгин? Но где...

– Я здесь, друг мой.

Джейкоб взглянул на сидевших у окна. Люди и мохнатый чужак зашевелились. Ящер продолжал хранить каменную неподвижность. Джейкоб пригляделся повнимательнее и только сейчас сообразил, что фикус у окна и есть его приятель Фэгин. Серебристые листочки тихо звякнули, словно раздался легкий смешок.

Джейкоб улыбнулся. Всякий раз при общении с Фэгином у него возникала одна и та же проблема. У гуманоидов принято смотреть собеседнику в лицо, или по крайней мере на то место, что призвано заменять лицо. Обычно это место даже у самых неописуемых чужаков отыскивалось почти сразу.

Всегда находился такой орган, посредством которого его обладатель познает мир, и именно к этому органу все привыкли обращаться. У большинства чужаков, так же, как и у людей, эту роль играли глаза.

Но у кантена попросту не было глаз. Джейкоб догадывался, что сверкающие серебристые листочки, то и дело позвякивающие мелодичными колокольчиками, являются световыми рецепторами Фэгина. Но от этой догадки было мало проку. Всегда приходилось смотреть на Фэгина целиком, а не концентрировать свое внимание на каких-то там выступах или впадинах его персоны. Джейкоб гадал, что же более странно – то, что он искренне привязан к этому чужаку, или то, что он, несмотря на долгие годы дружбы, все еще испытывает неловкость при общении с ним?

Темный, покрытый листвой ствол Фэгина двинулся от окна навстречу Джейкобу короткими поворотами, передвигаясь с помощью корней-присосок. Джейкоб слегка наклонил голову, приветствуя своего давнего приятеля.

Фэгин говорил отчетливо, но удивительно напевно. Эта напевность, хоть и отдававшая металлом, в чем-то походила на шведскую или кантонскую речь. Из-за нее тринари давался кантену куда лучше английского.

– Фэгин, а-Кантен, аб-Ликтен-аб-Сикул-уль-Ниш, Миорки Кифу, мне приятно видеть тебя вновь.

– Эти почтенные существа явились сюда, чтобы обменяться с тобой крупицами мудрости, дружище Джейкоб, – пропел Фэгин. – Надеюсь, ты готов к формальному знакомству.

Джейкоб постарался сконцентрироваться – ему предстояло запомнить целую кучу сложных видовых имен каждого из чужаков. Многочисленные имена опекунов и подопечных раскроют их статус. Он кивком попросил Фэгина продолжать.

– Позволь официально представить тебе Буббакуба, а-Пил, аб-Киза-аб-Соро-аб-Хул-аб-Пубер-уль-Гелло-уль-Прингл из Института Библиотеки.