Прыжок над пропастью - [126]

К облегчению Оливера, преследователи скоро обогнали его; видимо, водителю надоело тащиться следом. Из динамиков несся мощный рэп. Машина умчалась в ночь.

Вера проснулась от шума:

– Где мы?

– Осталось пять миль, – сказал он.

Она повернула голову – посмотреть, что делает Алек. Мальчик сладко спал. Вера снова закрыла глаза.

По радио передавали оперу Пуччини «Манон Леско». Манон бродила по американской глуши и пела жалобную арию. Женщина, которая предпочла любовь деньгам, но затем передумала – с роковыми для себя последствиями. Женщина, которая позволила нерешительности разъесть, а потом и разрушить свою жизнь.

Есть вещи в жизни, которым надо отдаваться без остатка, не оставляя места сомнениям. Сомнение убивает. Тот, кто колеблется, погиб. Это относится к медицине в такой же степени, как к войне или чему-то другому. Высший суд. Он может исцелить Веру, спасти ее от болезни Лендта. Она достаточно восприимчива и умна; к тому же у нее сильный характер. Он уверен: за три месяца, если он получит карт-бланш, он победит болезнь. Оливер вдруг понял это так же отчетливо, как раньше понял все про фирму «Молу-Орелан». Они вовсе не заинтересованы произвести лекарство, которое победит болезнь Лендта – или любую другую болезнь. Они зарабатывают больше денег на том, что делают людей зависимыми от лекарств, подсаживают их на свои таблетки на долгие годы, но не излечивают болезнь до конца. Если бы Вере каким-то чудом повезло, она была бы обречена до конца дней своих глотать капсулы «Молу-Орелан». И мириться со всеми побочными эффектами лекарства.

Он проехал указатели промышленных зон Сайренсестер и Страуд и повернул в сторону Котсуолдза. Через пару миль будет разворот, который легко пропустить. Он проехал знакомую вывеску паба «Заяц и гончие» и замедлил скорость. Дорожный указатель впереди разветвлялся: отсюда можно проехать в Буртон, Стоу-он-зе-Волд, Мортон-ин-Марш. Потом слева он заметил знакомый указатель на Чедворт, Уитингтон и Фарм-Трейл.

Он резко затормозил и повернул налево, описав широкую дугу. Через две мили он заметил слева знакомый поворот на проселочную дорогу. У дороги стоял недостроенный коровник с огромной вывеской «Продается»; недострой продавался уже много лет, сколько он себя помнил. Перед коровником Оливер повернул направо, на узкую грунтовую дорогу, чуть шире его джипа. Примерно через полмили дорога круто обрывалась вниз, в лощину, где находилась деревушка, застроенная серыми каменными домами за скучными каменными стенами.

В темноте легко можно было пропустить нужный поворот, поэтому на выезде из деревни Оливер снизил скорость до предела. Увидев красивые распахнутые ворота, он вздохнул с облегчением. После того как он проехал в ворота, почти сразу нужно было поворачивать налево. Дальше дорога пошла прямее, и впереди справа он увидел аллею, которая вела к дому. Улыбаясь от радости, он въехал в прочные ворота, которые всегда были открыты.

Шины загрохотали по решетке, которая препятствовала выходу скота с пастбища на дорогу. В свете фар мелькнул перепуганный кролик, который метался то вправо, то влево. Оливер притормозил, чтобы не задавить зверька; наконец тот скрылся в живой изгороди.

Оливер вздрогнул, услышав голос Алека:

– Когда мы приедем?

– Почти приехали. Еще пара минут.

– Я ничего не вижу, – пожаловался Алек.

Впереди темнели какие-то хозяйственные постройки. Фары высветили навес, под которым были навалены тюки и ржавел сломанный трактор. Оливер почувствовал резкий запах гниющего сена и навоза, потом еще более резкую вонь из свинарника. Где-то залаяла собака.

Он въехал еще в одни ворота; дорога пошла в гору, к сосновой рощице. За рощей дорога побежала вниз, между двумя каменными оградами, за которыми тянулись пастбища. В конце он повернул направо, проехал еще в одни ворота и переехал еще одного «лежачего полицейского» для скота. Дорога опять пошла вверх, но не так круто. Через несколько сотен ярдов шины загремели об очередного «лежачего полицейского», а потом зашуршали по гравию. Оливер остановил машину и поднял ручной тормоз.

Вера легко прикоснулась к его плечу.

– Хорошо водишь, – заметила она.

Оливер улыбнулся, подавляя зевоту. Какое облегчение – наконец-то оказаться на месте. Он открыл дверцу и вылез, вдыхая душистый ночной воздух. Тишину нарушало только блеяние овец, доносившееся издалека, тиканье мотора да шуршание подошв по белым мелким камушкам.

Он отстегнул ремень Алека и помог сонному мальчику спуститься на землю. Вера прижала к себе сынишку и огляделась.

– Здесь красиво, – заметила она. – И так спокойно!

Деревенский пейзаж купался в бледном призрачном свете воскового полумесяца – луна была в первой четверти. В небе мерцали белые крупинки звезд. Вдали виднелись тускло-оранжевые огни Сайренсестера.

– Я есть хочу, – сказал Алек. – Где мы?

– У нас небольшие каникулы, – ответила Вера.

– А папа сюда приедет?

Оливер увидел, как Вера наклонилась и крепче прижала к себе сына.

– Нет, будем только мы с тобой, – сказала она. – И этот милый человек, который нашел для нас дом.

Перед тем как Джерри Хаммерсли двадцать лет назад купил усадьбу, она пустовала уже с полвека. Первоначально здесь находилось поместье, в котором сдавали участки земли арендаторам – с амбаром, конюшнями, службами. В конце Второй мировой войны поместье выгорело почти до основания. Владельцы сочли, что его не стоит отстраивать.