Прыжок леопарда 2 - [22]

   Крышка гроба была приготовлена, молоток и гвозди на месте, "пожитки" уложены. Несколько пачек зелени, блок сигарет, кевларовая рубашка - вот и все, что уносит в последний путь современный покойник.

   Я сунул в карман пиджака липовый паспорт. Пистолет, и две запасные обоймы положил под подушку. На первое время хватит. Там, куда надо попасть, очень много оружия. В буквальном смысле, валяется под ногами. Были бы деньги, да немного удачи.

   ...На погост меня привезли в закрытом гробу. Ехали по самым безлюдным улицам - стороной обходили друзей и знакомых. Люди - они ведь, в какой-то мере, страшнее милиции. Как начнут приставать: кто да когда? Оно ему надо, как ежику сенокосилка, а туда же. И ведь не объяснишь никому, что в жизни бывают моменты, когда дешевле не видеть, не слышать, а еще лучше - не знать.

   Главный санитарный врач был на хорошем взводе, но дело свое знал. Для начала подмахнул все бумаги. "Пока рука ходит". Потом взялся за дело. Расставил бутылки, стаканы. Большими "шматками" нарезал сало. "Раздербанил" руками краюху хлеба.

   - У нас самолет, - заикулся было Мордан, но тут же осекся под сумрачным взором прозрачных глаз.

   - Ты это... не лотошись. И жить не спеши. К своему самолету ты успеешь всегда. Нужно же человека проводить в последний путь, по христианским канонам?

   Из мрачной сторожки, похожей на склеп, выдвинулась бригада. Приблизилась медленно и печально. Все, как один, не трезвые и не пьяные. Покачиваясь, как призраки, они разобрали стаканы. Выпили не чокаясь и не морщась.

  Здесь каждый солдат знал свой маневр. Мою домовину загрузили в деревянный контейнер. Его, в свою очередь, упаковали в цинковый ящик. Щели и стыки тщательно пропаяли, чтоб не воняло и, опять же, оббили деревом. Таковы правила. В каждом авиалайнере есть специальный отсек для перевозки покойников. Об этом знают наверное все, но мало кому приходилось числиться в накладной в качестве груза.

   Все прошло, как я и задумывал. Покойник, если, конечно, он не товарищ Сталин, очень почитаемый человек. Он даже в чем-то сродни действующему главе государства. Ни того ни другого не станет обыскивать самый дотошный мент. Есть, правда, одно небольшое различие: о генсеках и прочих народных избранниках хорошо говорят только при жизни. О покойниках - наоборот.

   Наш самолет прорвал облака, углубился в ночное небо. Мордан, как всегда, неплохо устроился. Полулежит в мягком кресле у самого хвостового отсека, изображает из себя скорбящего родственника. Стюардессы его жалеют, утешают как маленького. Одна принесла стакан минералки, другая - таблетки от сердца. А он через тонкую трубочку вторую бутылку досасывает. Самое время подшутить над сердешным: под крыльями полнолунье - время оборотней, упырей и прочей нечистой силы. Вот только, боюсь, на корпус его пробьет от полноты ощущений.

   Сашка типичный продукт своего времени: сказали на муху "вертолет" - значит, вертолет. Сел и полетел. Столкнувшись с чем-то необъяснимым, он это что-то в уме упрощает, ищет знакомый аналог. Я для него - экстрасенс, телепат, фокусник. Спроси его кто-нибудь: где Антон? Он ответит без задней мысли: "В гробу припухает, бьет рекорды Гудини". А на все уточняющие вопросы у него заготовлен универсальный ответ: "А хрен его знает?".

   Мне так даже спокойней. Ничего не нужно выдумывать. Да и нет подходящих слов, чтобы все ему объяснить. Я нигде и везде, вне тела и времени. Я - свободный невидимый разум, для которого "век" и "мгновение" - две пылинки Космической Вечности. Шаг по Пути Прави - и я отстраненно присутствую в той самой реальности, откуда меня вышвырнули, как ненужную вещь.

   - Перекур-р-р тр-р-и минуты! - зычно скомандовал человек из далекого прошлого. - Все свободны, кроме Черкашина.

   - Ну, ты падла! - сказал задыхаясь, один из его подчиненных, снимая мокрую маску. - Мы уже по стольничку сбились тебе на венок. Да видать, не судьба: вас с Борисом Николаевичем Ельциным, без хорошего кирпича на тот свет не отправишь.

   - Слышь, Кандей, так что ж там случилось с моим парашютом? - между двумя затяжками спросил старый знакомый.

   - Комиссия разбиралась. Говорят - заводской брак. Ты что, Никита, совсем ничего не помнишь?

   - Не-а.

   - Ну, ты даешь! - изумился Кандей. - Запаску твою завело за основу. Ну, думаю, ец, можно ожидать повышения. Ты, Никита, метров с пятидесяти летел, как кусок дерьма. Казенное имущество наземь сбрасывал - все в меня угодить норовил.

   - Ты где в это время был?

   - На КПП, обеспечивающим. Я это дело первым заметил - на патрульный "УАЗик" - прыг - и вперед. Подъезжаем, а ты живой. Руки-ноги целы, башка не разбита. "Кандей, - говоришь, - воды!" Я фляжку от пояса отцепил... Господи, думаю, да не уж пронесло? А ты пару глотков сделал и глаза закатил. Кровь горлом как хлынет... во, блин, бегут. Не по нашу ли душу?

   - А то по чью? Ничего, пусть бегут! Им полезно... пробздеться.

   - Может, оно хорошо, что не помнишь? - философски подытожил Кандей.

   - Может, и хорошо, - согласился Никита. - Я, Серега, очнулся от холода. Стол подо мной каменный. Дух, как от покойника. А может, не от меня? - там еще один был... на соседнем столе. Все пузо распорото, а кишки - ты не поверишь! - вынуты из нутра и лежат у него на морде.