Прыжок леопарда 1 - [9]

   В этом плане Прилуцкому повезло. Здесь же, в районе Шпицбергена, мы буквально два дня назад поймали один экземпляр - огромную камбалу пяти с половиной метров длиной и весом под четыреста килограмм. Поэтому Сашка был просто вынужден очень основательно просветиться. К телефону был вызван главный технолог промбазы и грамотно атакован вопросами. Как обрабатывать рыбу? Следует ли ее потрошить? Можно ли снять филе и морозить его порционно, по десять килограммов в брикете?

   Отдел обработки был поставлен в тупик. Технолог взяла короткий тайм-аут, но клятвенно обещала "все как следует уточнить и к вечеру дать ответ в письменном виде". И действительно, подробные разъяснения поступили. Со ссылкой на ГОСТ, Сашке предписывалось заморозить рыбину целиком: с головой, в потрошеном виде.

   Теперь в руках у Прилуцкого были одни тузы. Он все разложил по полочкам и даже позволил инспектору поближе ознакомиться с радиограммой.

   - Насчет обработки вопросов нет, - усмехнулся Божко. - Но ты, старший технолог, не сделал самого главного. О каждом подобном случае нужно ставить в известность ближайшую инспекцию рыбнадзора. Саенко, запиши в протоколе: в правилах рыболовства товарищ ни в зуб ногой.

   Молодой "подмастерье" раскрыл толстенную папку и что-то там черканул.

   Сашка пытался вежливо возмутиться, но инспектор отрезал:

   - Я же сказал: больше вопросов нет! Для меня предельно понятно, откуда растут ноги у этого бардака. Но чтобы быть объективными до конца, мы проверим еще и орудия лова. Пригласите сюда тралмейстера. Пусть проводит меня на корму.

   Вовка Мышкин сразу вспотел. Пришел черед отдуваться ему. Прекрасный специалист, он всегда начинал заикаться при виде любого начальства и с огромным трудом облачал свои мысли в слова.

   - Вы там это... осторожнее! Такое, понимаете дело...

   - Мы ни в чьих наставлениях не нуждаемся, - оборвал его песню инспектор. - Будем делать то, что считаем нужным. Разумеется, в рамках своих полномочий. Кто мне покажет трал?

   - Я покажу! - надо же, все-таки вырвалось...

   Человек - животное стадное. Но всегда, в любом коллективе встречается морда, что лично тебе неприятна. Неприятна - и все. С первой встречи, с первого взгляда. Умом-то все понимаешь: и мужик ничего, работящий, толковый. И друзей у него не меньше, чем у тебя. А сердце - поди ж ты! - не принимает. Что особенно интересно - и к тебе такой человек тоже относится настороженно.

   Откуда оно, это чувство? Из каких глубин генетической памяти? Голос крови как будто предупреждает: держи ухо востро! Это воин чужого, враждебного племени. Когда-то его предки шли с оружием в земли пращуров. Убивали детей и женщин, угоняли коней и скот...

   В общем, этот Божко мне сразу же не понравился. И повел я его в наш "живой уголок" самым кружным путем: через фабрику, "пять углов" и матросскую раздевалку.

   Инспектор сначала поднюхивал носом. Потом нос заложило. Он сердито сморкался и ронял сквозь желтые зубы: "Бардак! Бардачина!". Саенко - напротив: смотрел вокруг с искренним интересом. В душе он, наверное, был моряком, а в начальство подался по той лишь, простой причине, что делать ничего не умел.

   По крутому узкому трапу мы поднялись на палубу и прошли мимо фальштрубы в сторону рыбодела.

   - Вот он, трал! - указал я рукой и украдкой взглянул на мостик.

   Севрюков, как всегда, находился в состоянии мрачного созерцания, но где-то на донышке глаз прорезался интерес. Рядом с ним ухмылялся Сашка Прилуцкий. А поодаль, на заднем плане, уныло повесил нос несчастный Володя Мышкин.

   - Посмотрим, посмотрим!

   Инспектор нагнулся и припустил вдоль мешка неровной собачьей рысью. Щуп мелькал в его правой руке, как челнок у швейной машинки. "Помогайло" Саенко столь же лихо записывал результаты замеров.

   А лев в это время ужинал. Пользуясь отсутствием пистолета, он вел себя, как житель Москвы в магазине "Дары природы". Харчами перебирал: с головой зарывался в ящик и черпал от самого дна покрупнее, да посвежее.

   То ли он не сразу расслышал голоса на своей территории? То ли просто оторопел от такой беспросветной наглости?

   - Вэ-э! - сказал он довольно мирно и спрыгнул на палубу.

   - Ве-е?! - сказало в штанах у инспектора.

   - Вэ-э!!! - заревел лев, выдвигаясь вперед.

   Куда подевались солидная величавость и едкий, менторский тон! Обгоняя друг друга, Божко и Саенко просквозили по трапу на мостик.

   Я спрятался в фальштрубе и, сидя на грязных фуфайках, смеялся, как сумасшедший.

   - Где капитан?! - доносилось с начальственной высоты. - Я не вижу здесь капитана! Здесь какой-то дачник в пижаме! Вы у меня положите рыболовный билет!

   Ох, трудная это наука - ладить с таким начальством!

   Высокие гости убыли восвояси. Катер скакал по короткой волне. Инспектор сидел на руле и махал кулаком в такт своей гневной речи. До нас доносились только обрывки фраз.

   - Ва - шу - мать! - раздельно летело над морем! - Вы - у - ме - ня!

   Больше никто ничего не расслышал. Наше судно всплеснуло винтами и пошло, набирая ход, курсом на чистый зюйд.

   Представитель дикой природы сильно обеспокоился. Он, то носился по палубе, то снова нырял в ящик. Когда очертания скалистого берега сравнялись со срезом кормы, зверюга не выдержал и съехал по слипу в море с огромной трещиной в зубах. Вахтенный штурман еле успел застопорить ход, чтоб не порвать его лопастями. Сволочь он, конечно же, сволочь, но тварь бессловесная. Не то, что этот Божко!