Прыжок - [209]

— Ты знаешь, Марио, это смешно, но я как раз думала обо всех вас, какими вы были милыми детьми. Я пыталась понять: могла ли я каким-то образом предвидеть, что из всех вас выйдет?

— Мам, ты вырастила нас. Но, как сказал папа, мы теперь взрослые и сами принимаем решения, сами строим свою жизнь. Это уже не имеет никакого отношения ни к тебе, ни к Па. Ну, вот, я, например. Мне очень жаль, что я не могу любить девушек… — Он нежно улыбнулся. — Скажу по-другому: девушки мне нравятся, но только как друзья. Я понимаю: то, что я — гей, разбивает тебе сердце и очень сожалею об этом, мам. Мне жаль до глубины души, но я лишь тот, кто я есть. Ты знаешь, некоторые женатые мужчины приходят в тот же клуб, куда хожу я. Они годами живут во лжи. Туда приходят и мужья с женами, которые понятия не имеют, что их мужья — геи. Я твой сын, мам, но я таков, какой есть. Не собираюсь оправдываться. И, разумеется, не хочу, чтобы это делала за меня ты. Если бы я что-то натворил — то или другое… Весь этот разговор — дерьмо, как ты любишь говорить. Джорджио — тоже лишь такой, какой он есть. Потому что свою дорогу мы сами избираем.

— А как насчет Стефана?

Марио глубоко вздохнул. И только после этого ответил ей:

— Стефан? Ну, раз уж мы с тобой так разоткровенничались, я скажу тебе, что о нем думаю, хорошо? Из всех нас он самый проблемный. Ты должна по-настоящему волноваться именно из-за него. Потому что он плохой человек, мам. Он прогнил снаружи и изнутри…

Маэв поглядела в красивое лицо Марио, и в первый раз знание о его сексуальной ориентации не затмило в ней способность трезво судить о нем. Она увидела сына таким, как могли его воспринимать посторонние мужчины или женщины: симпатичным, изысканным, разумным.

Она схватила Марио за руку и крепко зажала его ладонь в своей руке.

— Ты прав, он действительно плох. Испорченный, прогнивший… — Она на секунду прикрыла веками глаза, чтобы собраться с духом. А потом весело сказала: — Но ты знаешь, таким сыном, как ты, можно гордиться, даже несмотря на то, что ты — гомосексуалист!..

Она сказала так в шутку. Марио это понял и широко, по-доброму улыбнулся матери — женщине, которую он любил больше всего в жизни.

— Прости меня, мама. Мне очень жаль, правда.

Маэв погладила его по щеке жесткими изработавшимися пальцами.

— Ничего, Марио. Поступай так, как тебе лучше, как ты чувствуешь. Что бы ты ни сделал, я тебя поддержу.

Марио ощутил, что грудь его вот-вот разорвется от любви, которую он испытывал к маленькой женщине, сидевшей перед ним. Он резко встал и вышел из комнаты, испугавшись того, что не сдержится и заплачет. Маэв проводила его любящим и спокойным взглядом.

У себя в комнате Марио открыл портфель и вытащил оттуда записную книжку. Он набрал номер на мобильном телефоне и сказал в трубку:

— Алло! Пьер? Можешь сделать мне одолжение, приятель? Мне надо узнать один адрес. Место назначения согласно авиабилету. Я думаю, билет для полета на отдых был забронирован по кредитной карте. Выясни это для меня, пожалуйста!..

Он сообщил необходимые данные о вылете Донны. Хотя Марио в глубине души надеялся, что его догадка неверна, он все же больше склонялся к тому, что в реальности это не так.

Донна стояла с чемоданом и портфелем в руках возле аэропорта в Коломбо. Жара была удушающая, тяжелая, влажная. Она расстегнула пуговицу на воротнике блузки и подула себе на грудь. Тем не менее блузка прилипала к коже от пота. К ней подошел носильщик и положил ее чемодан на маленькую тележку.

— Где ваш туристический автобус, мадам? — Он улыбнулся ей, выставив кривые коричневые зубы.

— У меня нет туристического автобуса, — объяснила Донна. — Мне нужно такси до Хиккадоа. В отель «Бэй Вью». Где здесь можно взять такси?

Мужчина снова улыбнулся. Он наклонился к ней, и от его темно-зеленой робы слегка пахнуло застарелым потом и салом.

— Я знаю очень хорошее такси, мадам. Я сам вас к нему отведу.

Донна пошла за невысоким мужчиной в сторону залитой ярким солнцем улицы. Везде, куда бы она ни посмотрела, ее поражало обилие цветов, темно-красных и лиловых. Жасмин наполнял воздух своим ароматом, небо было чистым, прозрачным, ярко-синим. Даже несмотря на свое усталое, возбужденное состояние, она не могла не оценить окружавшую ее красоту.

Носильщик подвел ее к ряду такси и вступил в переговоры с водителем. А потом повернулся к Донне.

— Это мой хороший друг, Рай, и он отвезет вас в отель. — Носильщик погрузил ее чемодан в очень старый и потрепанный «Нисан».

Донна сунула ему в руку банкноту в сто рупий. Спустя две минуты она уже ехала по дороге, ведущей в конечном счете в Хиккадоа.

Когда «Нисан» въехал в сам город Коломбо, Донна принялась в изумлении разглядывать местных жителей. Сари на женщинах были всех цветов радуги; торговцы продавали свой товар прямо на обочинах дороги; дети сновали по проезжей части, подвергая себя опасности. Машины теснились рядом с велосипедистами, туристическими и городскими автобусами.

Повсюду столбом стояла пыль, а уличные торговцы не обращали внимания на то, что она покрывает их товары, начиная с разных безделушек и заканчивая расписанными тыквами.