Прыжок к звёздам - [41]

А у каждого контейнера уже стоит по бойцу. Два взмаха ножом, крест-накрест, и упаковочная плёнка послушно расступается, открывая плотные ряды прямоугольных, зелёных ранцев. В каждый ранец упакованы: суточный паёк быстрого развёртывания, термос-фляга с двумя литрами чистой воды, плащ-дождевик и спальный мешок.

Ай-Филла первой выстроила свою сотню в очередь к контейнеру… Раздача уложилась минут в двадцать. Конечно, волонтёрам пришлось показывать, как вскрывается хитро упакованный сухой паёк, как снимается тонкая жестяная крышка, как, дёрнув чеку, включить встроенный патрон разогрева…

Всем кормящим матерям, а также детям, лейтенант приказал дополнительно выдать по банке продукта, напоминающего вкусом и свойствами сгущённое молоко. Из-за этого дополнительного пайка и произошёл первый и к счастью последний внутренний инцидент.

Со своего места, сержант Басманов так и не смог понять, отобрал ли здоровенный небритый парень, злосчастную банку у маленькой замученной женщины с грудным ребёнком на руках, или только пытался это сделать. Но зато чётко увидел, как, находившийся поблизости, рядовой Ячменёв, повернул голову на шум, сделал шаг, другой, и, молча, коротким, почти без замаха, ударом приклада в челюсть, отправил хулигана в нокаут. Потом нагнулся и, подобрав с земли предмет раздора, протянул его законной хозяйке.

— Зер гут, Ячмень! — пробормотал он себе под нос, и уже громче, — Так его! И вообще, пристрели этого придурка, нахер! — через пару минут в придорожных кустах грохнул одиночный выстрел.

Больше никаких эксцессов не возникало, рассевшись на траве, кто, где смог, бывшие рабы торопливо утоляли голод, чувство которого стало для них почти привычным. Сцена с мордобоем и последующей казнью была воспринята как должное. Раз бьют, значит так надо, значит, есть закон, есть власть, которая этот закон поддерживает в общих интересах. Самые сообразительные тут же сделали вывод, в каком направлении направлен закон, и насколько крутая у него власть. Виноградов знал, кому поручить поддержание порядка. Бойцы Басманова, в отличие от всех прочих, уже вступали в контакт с суровой местной действительностью и в сомнительных ситуациях действовали почти автоматически. В какой-то мере, второе отделение, после своего рейда, уже получило статус ветеранов. Да и контакт с местными им было налаживать значительно проще. Они уже бывали в таких ситуациях, изменился только, разве что, масштаб.

Тем временем, закончившие раздачу «гуманитарной помощи», бойцы третьего отделения, начали грузить в шаттл мешки с зерном. Работа продвигалась медленно, но тут с земли поднялся ещё крепкий коренастый мужик, среднего возраста, в его густой, чёрной как смоль, кучерявой бороде, морозной изморосью пробивалась седина. Поднялись и окружавшие его парни помоложе. Басманов насчитал шестерых, судя по внешности, это были сыновья «бородача», или, в крайнем случае, племянники. Самому старшему было, наверное, лет двадцать пять, и его борода уже почти была копией отцовской, у младшего только-только начали пробиваться усы.

— Куда же это они направились? — мелькнула у сержанта любопытная мысль. Он внимательнее присмотрелся к группе людей, от которой отошёл «бородач» с «сыновьями», — Похоже, точно большая семья, на месте одни женщины и дети остались…

— Алфи! — окликнул Басманов жену Сашки Лаврухина, — Похоже, вон тот бородатый из твоей сотни? Узнай, пожалуйста, что ему надо? Только повежливее!

— Не учи учёного! — огрызнулась Алфи, поднимаясь с травы. В её отношении к сержанту, присутствовал нормальный элемент ревности жены к старым друзьям мужа. Ай-Филле было тяжело переносить мысль, что кроме неё у Сашки имеются и другие авторитеты в жизни, тем более прямые командиры. Но, как женщина умная, она понимала, что с этим ничего поделать нельзя, можно только примириться. Однако иногда непроизвольные всплески раздражения давали о себе знать. Басманов тоже это понимал, и поэтому не обижался на Алфи: — «Такова судьба! — говорил он друзьям: — Был парень и пропал, женился то есть!»

Перебросившись несколькими словами с Алфи, «бородач» и компания направились в сторону Басманова.

— Ну, ну… — неопределенно пробормотал тот, поднимаясь с травы, — Похоже на официальную делегацию! Уж, не по поводу ли Ячменёвского демарша?

Остановившись в трёх шагах от сержанта, «бородач» прижал правую руку к сердцу и заговорил, делая длинные паузы для перевода. Ай-Филла повторяла за ним, как эхо.

— Старший десятник, в отставке, Королевского Крумбисского полка латной пехоты, Хаэр Икодэм!

— Сержант Сергей Басманов, вооружённые силы «Вундерланда», — козырнул он в ответ и подумал — Старший десятник? Значит, старший сержант, по-нашему, или же даже старшина… Крепкий был вояка, наверное, когда-то?

— Садитесь! — указал Басманов на траву перед собой, — Не могу предложить ничего лучшего, но как говорят у нас: — «В ногах правды нет!», — он сам опустился на траву по-турецки, — Слушаю вас, господин Икодэм?

— Лучшую из всех возможных вещей — свободу, вы нам уже предложили! — старый ветеран опустился на корточки, — Я и мои сыновья, хотим помочь вашим людям в погрузке летающей машины.