Прямокрылый - [4]

Под Безруким затрещала кровать. Он пробуждался, будто выплывал из омута. Одышливо прокашлявшись, с трудом оторвал голову от подушки, взял трубку.

— Евсей Евсеич!! — заорал знакомый голос так, что слышно было, кажется, даже во дворе. — Колмогоров говорит! Срочно давай в клуб! Пистолет не забудь! Жду!

Безрукий встал, пошел на кухню, в темноте намотал на ногу половик, ругнулся, достал из-за печной заслонки кобуру с пистолетом. Глянул на ходики: шел первый час ночи.

Скрипнув ступенькой, сошел с крыльца, посвечивая себе фонариком, вышел за калитку и отправился к клубу.

Поселок мирно спал. Не брехали собаки. Тучи затянули небо, было темно — хоть глаз выколи.

Самая короткая дорога к клубу вела через огороды и потом — верхом — по лесопарку. Безрукий одолел уже почти половину пути, как вдруг услышал впереди шум. Он остановился, включил фонарик. Слабый луч слегка потеснил тьму в глубину сосняка. Раздались треск и топот, и чье-то тяжелое дыхание. И тут же майор увидел бежавшего со всех ног человека с белым лицом и глазами навыкат.

— Кто это? — вскрикнул Безрукий. — Стоять!

— Мам-мычка!.. — простонал неизвестный и пулей пронесся мимо. И в тот же миг из тьмы выпрыгнуло что-то низкое, стремительное, бесшумно и молниеносно ударило майора в грудь, сбило с ног и унеслось. Потеряв фонарик и фуражку, Безрукий покатился вниз по склону.

— Мам-мычка!.. — донеслось снизу, потом послышался треск рухнувшего забора и дикий собачий лай: гонка продолжалась на личных огородах. Залаяли собаки по одной улице, по другой... Лай стал распространяться по поселку наподобие эпидемии.

Безрукий сел. В голове у него возникла твердая уверенность, что он забыл нечто чрезвычайно важное. Так оно и было: Безрукий забыл, что пистолет не заряжен. Сидя под сосной, майор размышлял, идти ли ему к клубу, вернуться ли домой за обоймой, которая хранилась в старом валенке, или же, наконец, немедленно устремиться в погоню за неизвестными.

Грудь саднило от удара. Вспомнилось бело лицо, нелепый крик Мам-мычка!, а после — то самое, невероятное, что не приснится и во сне.

А в поселке творилось что-то из ряда вон выходящее. Собаки осатанели. В домах вспыхивал свет, хлопали двери. Вдобавок подняли трезвон буквально все, имевшиеся в поселке, телефоны.

* * *

Тихо было только на горе — в клубе, и внизу — у реки. Здесь на плавучей пристани в прокуренной дежурке баловался водочкой бывший речной волк, а ныне бессменный пристанской сторож Фалеев. На столе перед ним стояли стакан, початая бутылка, лежали черный хлеб, сало и молодой зеленый лук.

Было тихо. Слабая волна всплескивала в темноте, пристань еле заметно покачивалась. Зазвонил телефон. Фалеев выждал, уважительно глядя на аппарат, потом взял трубку.

— Фалеев? — послышался тревожный начальственный голос. — Не спишь, Фалеев?

— Ась? Я-то? На посту. Дело знаем.

— Что, тихо у тебя там?

— Так точно, тихо. Кому шуметь?

— Хорошо. Но ты не спи, Фалеев!..

На том конце дали отбой. Фалеев послушал гудки, досчитал до двенадцати и положил трубку, довольный собой. Ишь, проверять вздумали! Фалеева! Да он уже девятнадцать лет на посту, и еще ни одна собака мимо не пробежала, чтоб Фалеев ее не заметил.

И тут же послышался быстрый топот. Кто-то сломя голову сбежал по деревянному настилу прямо к пристани, взбежал на трап, отозвавшийся барабанным боем, и в следующий момент перед опешившим сторожем предстал молодой человек с бледным перекошенным лицом, выпученными глазами и всклокоченными волосами. Они дико уставились друг на друга. Пристань, стронутая с места, качнулась от берега, волна шлепнула по днищу.

— Дяденька! — вскрикнул молодой человек сорванным голосом. — Дай билет!

— Ась??

— Билет, говорю, дай! На любую Ракету, только поскорей!

Фалеев ошалел.

— Дяденька! — почти рыдал незнакомец, — Дай билет, говорю, а то сожрет ведь! Обоих сожрет!

— Кто сожрет? Это почему такое?..

— Ы-ы-ы!.. — завыл вдруг незнакомец и рухнул на стул, обхватив голову руками.

— Да ты кто есть? Откудова? Какой-такой?.. Ась?.. Да и билетов у меня нету. Какие ночью тебе Ракеты? И Метеоры не ходют.

— Би-и-иле-еет!.. — тянул свое незнакомец.

— Дык нету билетов-то! — закричал вконец запутанный Фалеев. — Ружье есть, а билетов нету!

Незнакомец поднял голову:

— Ружье, говоришь, есть? Где? Покажи!

— Э-э! — догадался Фалеев. — Так тебе не билет, а ружье надо! Ловко! А вот я сейчас вызову кого следует...

Но вместо того, чтобы вызвать кого следует, он начал быстро прятать в стол выпивку и закуску. Глаза незнакомца тем временем обшарили каморку и отыскали ружье. Оно стояло дулом вниз за длинной скамейкой. Фалеев перехватил взгляд незнакомца. Они кинулись к ружью одновременно. Незнакомец схватился за приклад, старик — за ствол. В пылу борьбы они не заметили, как еще сильнее качнулась пристань, и кто-то тяжелый прошелестел вдоль ограждений в самый темный угол причала. Первым почуял неладное незнакомец.

— Стой! — сдавленно вскрикнул он. — Все! Опоздали! Здесь оно!..

— Какое оно? — шепотом спросил Фалеев.

— То самое, — тихо ответил незнакомец.

Глаза его округлились. Лицо снова стало белым.

— Пропали мы, дяденька...

— Пропали? — повторил Фалеев, кинулся к двери и запер ее на щеколду. — Не-ет, это мы еще успеем — пропадать-то...