Прячься, девочка, он уже здесь… - [4]

И вот Фил смотрит в окно, которое находилось в кабинете мистера Кобелеского, пожилого, словно пылью покрытого мужчины, с огромным носом-картошкой, прической а-ля Эйнштейн и запорожскими усами. Он заведовал скромным жилищным фондом Ихтиандра.

На стене висело радио, передающее местные новости. Бодрый мужской голос перечислял события за неделю, из которых особо выделялся пожар, — сгорел сарай некоего Пржанца. Диктор перечислил многочисленные версии происшествия таким голосом, словно произошло покушение на президента. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы сделать из этих версий вывод: Пржанц — отчаянный балбес и выпивоха — сам сжег свой сарай, пытаясь сварить в соломе яичко. Словом, Ихтиандр был своего рода захолустьем, что Филу понравилось. Он хотел уединиться с семьей, что называется, на лоне природы — кругом лес, и рядом — озерцо с хорошей рыбалкой. Об этом Маршал только что откровенно сказал мистеру Кобелескому, и тот внушительно поплыл в соседнюю комнату, где у него пылился архив. Он долго шелестел там бумагами, кряхтя и чихая от пыли. Фил уже начал позевывать и клониться головой на широкий дубовый стол, когда грузная фигура конторщика возникла в дверном проеме:

— Тебе повезло, парень! — широкое лицо его светилось. — Есть отличный дом!

— Хорошо, — суховато сказал Фил, хотя внутри у него все запело.

Кобелеский принялся расписывать прелести дома, в котором раньше жил некто Родион Серпинов — добродетельный и мирный человек. По словам конторщика, дом находился в живописнейшем месте неподалеку от прекрасного дубового леса, рядом с озером.

— Правда, в этом доме давно никто не живет, — неохотно признался Кобелеский и протянул Филу цветную фотокарточку: на ней было двухэтажное серое здание. — Серпинов пропал без вести, родственников нету. Впрочем, если б и были, дом принадлежит муниципалитету. Там, конечно, малость не прибрано, но дом крепкий, замок, а не дом. Воздух там — рай на земле! — чиновник даже языком прищелкнул. Филу стало неприятно оттого, что его собеседник пытается продать воздух, но дом ему приглянулся. Кобелеский с надеждой и тревогой уставился на Маршала, и когда тот сказал: «Я согласен», — лицо конторщика озарилось улыбкой, он пожал руку Фила, уверяя, что тот не пожалеет. Потом, спохватившись, сказал:

— Да, мистер Маршал, — тут он замялся, — будете ли вы его осматривать?

— Нет, — твердо сказал Фил. — Послезавтра я хотел бы вселиться в этот дом.

— Великолепно! — восхитился Кобелеский. — Что ж, документы готовы. Остается сойтись в цене.

Тут пришла очередь смутиться Маршалу.

— Послушайте, — пробормотал он, краснея, — мистер, эээ, Козлевский…

— Кобелеский, — поправил Кобелеский, пристально глядя Филу в глаза.

— Простите, — еще больше смутился Фил. — Так вот, сумма у меня небольшая.

— Ну, знаете ли! — расстроился конторщик. — Имущество, скажем так, не мое. Я ведь говорил вам, что дом принадлежит городу? Но… сколько у вас?

— Семь тысяч.

— Ско-лько?

— Семь тысяч.

В запыленном кабинете Ихтиандрского жилищного управления повисла тишина. Фил смотрел в окно, ожидая решения своей судьбы. Седой пес во дворе совсем охамел, пытаясь влезть на нагретый солнцем капот «Фольксвагена».

— Годится, — вздохнул Кобелеский, поняв, что выудить у Фила больше ничего не удастся. Сказав это, он вопросительно уставился на Маршала. Фил достал из внутреннего кармана пухлый сверток. Вообще-то у него было немногим больше семи тысяч, но он решил купить не дороже этой суммы и теперь радовался, что заранее отсчитал ее, иначе Кобелеский вполне мог потребовать доплаты. Маршал протянул сверток чиновнику. Тот пересчитал деньги и сунул их в стол, широко улыбаясь, после чего вынул пачку желтоватых бланков и присел за стол, собираясь их заполнить.

— Позвольте паспорт, — конторщик протянул пухлую, с широкими пальцами руку. Фила словно ударило током:

— Забыл!

Кобелеский посмотрел на него, как на инопланетное существо, раскрашенное в розовый цвет и с зелеными крапинками:

— Забыли?

По глазам конторщика Фил понял, что того подмывает сказать: «Как же тебя, дурака, угораздило ехать покупать дом и забыть паспорт?!». Маршал и сам ругал себя на чем свет стоит за рассеянность и готов был волосы рвать с досады.

— Ну да ничего, — сказал вдруг Кобелеский, махнув рукой. — Была не была. Запишем с ваших слов! Вы, надеюсь, не бандит? Не бандит, ведь так?

Глазки конторщика насмешливо ели незадачливого покупателя.

— Н-не бандит, — заикаясь, проговорил Фил, уже и сам с трудом в это веря.

Кобелеский быстро принялся заполнять бланки.

— Распишитесь здесь.

Фил поставил подпись рядом с гербовой печатью.

— Вот и все! — торжественно объявил Кобелеский, протягивая Маршалу бумажки и ключи. — Дубликаты ключей я оставляю у себя. Дом ваш, поздравляю.

— Стоп! — воскликнул Фил: от трескотни конторщика у него начала болеть голова. — Зачем вам ключи от моего дома?

— Пардон! — пробормотал Кобелеский. — Я подумал, что так будет надежнее… Впрочем, берите, берите!

«Думал, что я пропаду без вести, и он снова сможет распоряжаться домом, — догадался Фил, глядя в расстроенное лицо конторщика. — Ну, уж дудки!»

— Спасибо, — буркнул Маршал, сгребая со стола бумаги, две связки ключей, и, кивком головы попрощавшись с мистером Кобелеским, вышел из пыльного Ихтиандрского управления во двор. Он согнал седого пса, пригревшегося на капоте, неохотно оставившего теплое местечко и показавшего напоследок желтые клыки. «Фольксваген» не завелся.