Прутский Декамерон — 2, или Бар на колесах - [18]

В 18–19 часов подтягивались опоздавшие и сомневающиеся – пить, или не пить – извечный русский, почти гамлетовский вопрос, а к 20.00 начинали подходить целые компании молодежи, которые, видимо, не представляли себе веселья без того чтобы не выпить вина. Следом за ними шли оптовики, которые, прикупив у нас 100–200 литров, в жилых районах ночью продавали его еще дороже, – это было самое горячее для нас время.

Общую «картину» правда, несколько портили алкаши-несуны, появлявшиеся у вагонов в любое, и чаще всего в «неурочное» время, из тех, что несли ворованное с производств, или же тянули из дома, причем тащили все подряд: часы всех марок – от песочных до напольных, метра в два высотой, но чаще, конечно же, наручные; новые обувь, одежду, ковры всех размеров и расцветок, золото – в изделиях и коронках, хрусталь, косметику, дефицитные лекарства; из продуктов – все, что только производилось во всех пятнадцати республиках нашей страны и завозилось в нее из-за бугра – стран социализма, Ближнего Востока, реже – Дальнего; а также – электроприборы и сантехнику отечественного производства; ну и напоследок – всякие запчасти – к чему угодно, хоть к космическим ракетам. Алкаши торговались, канючили, набивали своему товару цену, в итоге же все равно получали максимум 10 процентов от реальной стоимости, и при этом – никаких денег! – исключительно разбавленным вином.

Кое-какой товарец приходилось брать осторожно, с оглядкой и опаской, – встречались порой такие вещи, за которые можно было «сгореть» и в милицию залететь, а кому хочется с ней связываться? «Ненадежные», то есть рисковые товары, запрещенные к продаже или ворованные, покупали лишь те, кто только вчера– Сегодня слился и назавтра уезжал из Москвы – и тогда ищи его, свищи на необъятных просторах нашей великой страны.

Некоторые лихие продавцы даже предлагали нам оружие – по их словам, заводской сборки пистолеты и ружья отечественных марок всех систем и калибров, а иногда и самодельные, которые были качеством не хуже заводских, но наши ребята брали такие вещи в основном в Туле – оружейной кузнице страны, где, кстати, в это самое время обитался мой друган Жердь. Именно в описываемый период плюс-минус несколько месяцев у одного из наших ребят-проводников менты как-то при обыске вагона изъяли пистолет ТТ с дарственной надписью: «Кагульским проводникам от Тульских оружейников» и ему потом в КГБ долго пришлось объяснять, почему «подарочный вариант» пистолета стоил пять ведер вина вместо четырех по сравнению со стоимостью обычного. Парень, конечно же, сказал, что он– де вообще-то думал, что это и не боевой пистолет вовсе, а сувенирная зажигалка.

Во второй, то есть последний день нашей законной торговли в дверь вагона постучали, затем кто-то из клиентов поставил на пол в проеме двери вагона белую канистру с синей ручкой и я услышал: «Хозяин, наполни емкость». Я с ходу определил – канистра на 8 литров, и выглянул за дверь, чтобы получить от покупателя деньги. И увидел там двоих мужиков, на алкашей даже отдаленно не похожих: стрижки короткие, аккуратные, руки чистые, не загрубевшие от трудной работы, при этом их лица алкоголем, как, впрочем, и интеллектом, также не были обезображены.

– 30 рублей, пожалуйте в кассу, – сказал я. (Если сомневаешься в покупателях, или думаешь что они – подставные, менты, то есть, требуй деньги вперед – эти не дадут – так гласил совет опытных проводников начинающим).

– Потом получишь деньги, ты налей сначала, – хмуро пробасил один из мужиков.

– В таком случае не будет вам вина, – состроив скучное лицо, сказал я, пинком выбросив канистрочку на землю. Мужики попытались спорить, но я наливать наотрез отказался. У вагона в течение последующих десяти минут образовалась целая очередь, но я стал в позу и не торгую, клиенты волнуются, возмущаются задержкой, задние, ничего не понимая, напирают на передних, мы несем убытки, в соседних вагонах коллеги тоже нервничают – навар-то уплывает, в общем, непорядок. Наконец нервы у одного из этих двоих не выдерживают, он достает и показывает удостоверение.

– 113 отделение, – говорит он. – Лейтенант Травкин, это наш участок.

Люди умолкают и опасливо зыркая по сторонам, жмутся к вагону; кое-кто из них, особенно «бартерные» несуны, отходят в сторону.

– Очень приятно, – отзываюсь я, – так бы сразу и сказал.

И тут же предложил милиционерам подняться в вагон «для взаимного ознакомления с документами». У меня был совсем небольшой опыт работы проводником, зато солидный – общения с работниками милиции, причем на разных уровнях – от рядовых и вплоть до майоров с подполковниками. Посадив милиционеров на топчан и пожурив их за «подлый» прием с канистрой, я налил им по стакану сухого вина. Выпить-то они нашего вина выпили, хоть и скривились, конечно, но канистру свою попросили наполнить исключительно портвейном – для начальства, мол. Пришлось нам одалживать крепленое вино у Ивана и отдавать ему потом сухим из расчета два к одному, после чего мы с радостью и к взаимному удовольствию распрощались с представителями правопорядка и продолжили свою работу.