Prudentia - [67]

Лаубер.

Гримберт поручил машине регулировать частоту его вздохов, чтоб не перенасытить кислородом и без того кипящую в жилах кровь. Лаубер, сукин ты сын. Даже в аду ты не горишь, мразь…

– У этих подлецов нет никакой чести! – взвыл Теодорик Второй. Судя по тому, как он заикался и булькал, граф Альбон снова был нетрезв. – Они нарочно втягивают нас в перестрелку на узких улицах, где рыцари неповоротливы и уязвимы! Грязные трюки! Чертовы распроклятые еретики!..

– Не позволяйте им навязывать вам свои условия, – холодно отчеканил Лаубер. – Когда вы хотите убить пса, вы ведь не становитесь на колени, чтобы укусить его? Отсекайте фланговые атаки и не распыляйте сил. И опасайтесь квадов. Они перешли на сторону еретиков, боюсь, теперь это уже очевидно.

Квады? Гримберт ощутил, как сердце переполняется злой черной кровью еще до того, как понял значение сказанного.

– Во имя гнилого члена Феодосия Антиохийского! – прохрипел он в микрофон. – Что это значит?

– Квады объединились с лангобардами, – сухо произнес Лаубер, выждав несколько секунд. – Переметнулись на сторону еретиков. А значит, нам надлежит поступать с ними так, как надо поступать с врагами короны. И изменниками.

– Ублюдки! – со сдерживаемой яростью произнес приор Герард. – Мне следовало догадаться, что эти мерзавцы склонны к арианству, да сгниют их грешные души в аду! Ничего, когда мы с ними разделаемся, я запрошу Конгрегацию Священной канцелярии – и она отправит в город столько инквизиторов, что в глазах потемнеет от сутан!..

– Здесь нет ошибки? – спросил Гримберт чужим голосом, благодаря «Тура» за то, что тот взял на себя заботу о дыхании. – Квады предали императора?

Лаубер молчал лишь секунду или две, но этого времени хватило сердцу Гримберта, чтобы сделать добрую дюжину ожесточенных яростных ударов.

– Совершенно верно. Я получаю донесения от своих людей на разных участках. Они перешли на сторону врага, но не открыто. Предпочли смешаться с нашими порядками, действуя исподтишка. Теперь они исподтишка наносят удары нам в тыл, устраивают засады на нашем пути и отрезают подкрепления. Не сомневаюсь, Клеф пообещал им щедрую награду за предательство, и они готовы заработать каждую свою монету.

– Твари! Твари! Твари! – Судя по скрежещущему звуку, Теодорик Второй чуть не перетер зубами микрофон. – Никогда нельзя доверять наемникам! Квадское отребье, гореть ему в аду!

Но даже подобные всплески эмоций не сделали Лаубера менее хладнокровным.

– Связи с сенешалем до сих пор нет, – произнес он. – Как командующий штурмом принимаю на себя инициативу и официально уведомляю всех баннеретов и рыцарей, которые способны принимать передачи на этой волне, что с этой минуты все силы квадов, которые вы встретите, объявляются враждебными и подлежащими уничтожению…

Лаубер говорил что-то еще, но Гримберт не слышал, словно «Тур» одним махом выключил все радиоканалы, отключив его от мира, оставив только звенящую пустоту.

Предатели. Бездушные твари. Как отца в свое время.

За бронированными створками души, где прежде сидел сухой старый паук, Гримберт ощутил ледяной холод – словно стегнул распарывающий плоть стальной многохвостый кнут. Окружающий мир потемнел, будто кто-то активировал самый мощный светофильтр, сквозь который даже полыхающие пожары выглядели блеклыми ворочающимися лепестками.

Квады были где-то рядом, Гримберт помнил колючие засечки их сигнатур на тактическом планшете. Если не успели уйти достаточно далеко, растворившись в ревущем огне, если не скрылись…

Не скрылись. Он уже видел их, пусть и смутно, как видел сам «Тур», – рубленые силуэты квадских рыцарей, прячущиеся за домами, алые в инфракрасном спектре мазки пехоты, обтекаемые тени хваленых штурмовых трициклов… Они не отбились, как думал Магнебод. Не сбежали. Все это время они были здесь, ждали, когда лангобарды растреплют и обескровят наступающие имперские порядки, чтобы потом ударить в спину своим недавним хозяевам.

Гримберт с удивлением услышал щелчок переключения на другую частоту. И с опозданием понял, что «Тур» сделал это, повинуясь его приказу.

– Рыцари Турина, слушай меня! – Он глотнул слюну, сделавшуюся вдруг жидкой и горькой, как хина. – Все, кто еще держится на ногах и способен сражаться, – за мной. Забудьте про лангобардов, пусть прячутся в своих норах. У нас теперь есть новый враг. Квады. Квады нарушили клятву и предали императора. Предали христианскую веру. Никакой пощады квадам! Жгите их, рвите их, вминайте в землю! Рвите их в клочья и превращайте в пепел! Рыцари Турина, за мной! Смерть квадам!

Магнебод попытался что-то сказать, но Гримберт уже ничего не слышал.

Подчиняясь его воле, «Золотой Тур» содрогнулся всем стальным телом, и над пылающим городом разнесся жуткий оглушающий вой боевого горна – сигнал к общей атаке.

* * *

Квады не успели ничего понять. Хитрые, как и все варвары, они были так убеждены в собственной хитрости, что утратили осторожность. Гримберт заставил их пожалеть об этом.

Он не стал стрелять издалека, пожертвовав удобной позицией ради преимущества внезапности. Он не даст квадам возможности разбежаться по щелям, как тараканам-лангобардам. Он застигнет их врасплох – и тогда…