Прозрения Достоевского - [3]

Конечно, существуют и личности эмоционально ущербные, "левополушарные", наряду с бурно темпераментными, пренебрегающими доводами рассудка "правополушарными". В крайних своих проявлениях и те, и другие становятся пациентами психиатров или криминальными элементами.

Так вот, у Достоевского эти две ипостаси личности проявлялись необычайно резко. Об этом наглядно свидетельствует его творчество. Л. Н. Толстой, ревниво отмечавший растущую популярность Достоевского, в одном из писем воскликнул в сердцах:

"Но поставить на памятнике в поучение потомству нельзя человека, который весь борьба".

Да и сам Федор Михайлович с полным основанием называл Парадоксалистом персонаж, выражающий его собственные мысли и научно-философский скептицизм. Но вот что странно и совершенно, можно сказать, ненормально: две психопатичные крайности - каждая вполне шизофреническая! - в нем существовали не только в борениях и противодействиях, но и в гармони.

Таковы факты. Проще всего принять их как данность. Мол, так уже получилось, таким создала его природа. Но это - отказ от объяснения, понимания. Тем более что ссылка на врожденную необычайную одаренность Достоевского не имеет никаких оснований. Ни в детстве, ни в юности он не проявлял сверхобычных способностей. Подобно почти всем гениальным творцам, он не был "вундеркиндом".

Более того, объяснение его научных прозрений должно непременно учитывать то обстоятельство, что Федор Михайлович получил высшее научно-техническое образование, окончив Инженерное училище в Петербурге.

Да и по характеру, стилю его высказываний видно, что он не пророчествовал в экстазе, а четко, логично рассуждал. Хотя при этом достигал высот, недоступных рассудочному "евклидову" уму. Почему?

ГЕНИАЛЬНОСТЬ КАК ДИАГНОЗ

Федор Михайлович на личном опыте прочувствовал опасность умственной деградации, связанной с падучей. В письме Александру II он признавался: "От каждого припадка я, видимо, теряю память, воображение, душевные и телесные силы. Исход моей болезни - расслабление, смерть или сумасшествие". И все-таки именно с обострением болезни - после каторги он создал все свои гениальные творения!

Безусловно, не исключено, что никакой причинной связи его творчества с болезнью не существует. Или даже, что он творил вопреки тяжелому нервному расстройству! Хотя в таком случае и вовсе непонятно, почему гениальность проявлялась одновременно с недугом? И почему больной мыслитель достиг высот, недоступных даже незаурядным ученым, философам, писателям, психологам?

Кто-то вправе напомнить о давней гипотезе, связывающей гениальность с помешательством. В некоторых случаях действительно маниакальное излишне специализированное, однобокое развитие позволяет достигать немалых успехов в отдельных областях (скажем, решении математических задач, шахматной игре, уникальной памятливости и т. п.). Но ведь нас в данном случае интересуют именно универсальные гении типа Достоевского, которых никак не назовешь узко специализированными феноменами.

Чтобы не вдаваться в умозрительные размышления, обратимся к некоторым фактам, способным пролить свет на нашу проблему. Близкий друг Достоевского Н. Н. Страхов вспоминал: "Это было, вероятно, в 1863 году, как раз накануне Светлого Воскресения.

Поздно, часу в 11-м, он зашел ко мне, и мы очень оживленно разговорились. Не могу вспомнить предмета, но знаю, что это был очень важный отвлеченный предмет. Федор Михайлович очень оживился и зашагал по комнате, а я сидел за столом. Он говорил что-то высокое и радостное; когда я поддержал мысль каким-то замечанием, он обратился ко мне с вдохновенным лицом, показывавшим, что одушевление его достигло высшей степени. Он остановился на минуту, как бы ища слова для своей мысли, и уже открыл рот. Я смотрел на него с напряженным вниманием, чувствую, что он скажет что-нибудь необыкновенное, что услышу какое-то откровение. Вдруг из его открытого рта вышел странный, протяженный и бессмысленный звук, и он без чувств опустился на пол среди комнаты".

"Много раз мне рассказывал Федор Михайлович, - вспоминал Страхов, - что перед припадком у него бывают минуты восторженного состояния. - "На несколько мгновений, - говорил он, - я испытываю такое счастье, которое невозможно в обыкновенном состоянии, и о котором не имеют понятия другие люди. Я чувствую полную гармонию в себе и во всем мире, и это чувство так сильно и сладко, что за несколько секунд такого блаженства можно отдать десять лет жизни, пожалуй, и всю жизнь". Хотя после припадка "душевное состояние его было очень тяжело; он едва справлялся со своею тоской и впечатлительностью".

Как видим, даже болезнь проявлялась у Достоевского в некой парадоксальной форме: она возникала при активной работе мысли, на эмоциональном подъеме, в высшей фазе создавая у него иллюзию (или так было в реальности?) невыразимой гармонии мироздания и микрокосма души.

ПЕРВОЕ ПРИБЛИЖЕНИЕ

К ИСТИНЕ

Попробуем осмыслить, обобщить и привести "к общему (знаменателю" все сказанное выше. Спору нет, претендовать на полное объяснение "феномена Достоевского" и единственно убедительное доказательство было бы по меньшей мере наивно. Однако есть возможность существенно приблизиться к пониманию гениальности.