Прожорливое время - [107]

Томас уставился на него и промямлил:

— Честное слово, я ничего не сделал. Просто хотел посмотреть…

— Пожалуйста, сэр, ваш ремень.

Найт оцепенел. Пальцы его не слушались. Ему пришлось полностью сосредоточиться на них, чтобы расстегнуть пряжку ремня, следить за ними, словно они были чьи-то чужие.

— Пожалуйста, сэр, и шнурки.

— Право, в этом нет необходимости… — начал было Томас.

— Боюсь, есть, сэр.

Найт опустил взгляд на свои кроссовки. Это происходит не на самом деле.

— А сейчас, сэр, я проверю ваши карманы. — Сержант обыскал Томаса. — Вы имеете право перед началом допроса связаться со своим консульством, если хотите.

Томас поспешно покачал головой. Он сам не знал почему, но у него не было желания никому рассказывать о случившемся, и уж определенно он не хотел, чтобы о его идиотском поступке стало известно на родине. Это будет минимум стоить ему работы, хотя, сказать по правде, о таких приземленных вещах он пока что не думал. Томаса убивала одна мысль о том, что ему придется объясняться с каким-то чиновником, для которого он будет лишь досадной неприятностью.

— Вы понимаете, почему вас задержали?

Томас кивнул и сказал:

— Кража со взломом. Но я ничего не брал.

— Незаконное проникновение в чужое жилище не обязательно подразумевает кражу, — объяснил дежурный сержант. — Согласно королевскому законодательству, это преступление карается тюремным заключением сроком до четырнадцати лет.

Найт, сидевший с опущенной головой, встрепенулся.

— Вы точно не хотите связаться со своим консульством? — спросил сержант.

Подумав, Томас снова покачал головой, на этот раз не так уверенно.

Четырнадцать лет?..

Он закрыл глаза.

Его сфотографировали, затем сняли отпечатки, поочередно покатав на карточке все пальцы, а затем и ладони обеих рук. Найт тщательно вымыл их, но так и не смог избавиться от чернил. Тогда сержант дал ему тряпку, смоченную метиловым спиртом, с помощью которой их удалось удалить отовсюду, кроме как из-под ногтей, зато остался резкий запах, с которым не справилось даже новое мытье рук с мылом. Томаса обыскали, затем отвели в помещение, которое дежурный сержант назвал люксом предварительного заключения. Томас так и не смог понять, в шутку или всерьез.[59] Это оказалась маленькая комната, размером где-то десять на двенадцать футов, с одним узким окном на высоте футов шесть, зарешеченным и закрытым необычайно толстым стеклом, самая настоящая тюремная камера.

Томас шагнул внутрь и обернулся, собираясь что-то сказать — он сам не знал, что именно, просто что-нибудь, — но тут тяжелая стальная дверь с лязгом захлопнулась за ним.

Открылся глазок, и послышался голос сержанта:

— Я буду присматривать за вами.

После чего тот ушел.

Стены были из кирпича, покрытого толстым слоем блестящей краски цвета накипи. Пол бетонный. В одном углу стояло длинное основательное сооружение, судя по всему призванное выполнять функцию кровати, хотя на самом деле это была платформа, выложенная из кирпича, того же самого, из которого были сделаны стены, застеленная испачканным пятнами матрацем. В нише приютился унитаз, но слив осуществлялся откуда-то извне. Внезапно Томасу захотелось им воспользоваться, но он не смог заставить себя это сделать. Найт подумал было о том, чтобы позвать на помощь, однако его привела в ужас мысль о необходимости с кем-то объясняться.

Глава 81

За ним пришли приблизительно через полчаса.

— Пожалуйста, сэр, сюда, — сказал сержант.

Томас слабо улыбнулся, услышав это вежливое обращение, опустил взгляд и последовал за полицейскими. Он все еще был оглушен сознанием вины и собственной глупости, лишен жизненной энергии, у него не было сил бороться. Подумав о Куми, Найт тотчас же тряхнул головой, прогоняя ее образ, и едва сдержал готовый вырваться стон ужаса и стыда.

Его отвели в другую комнату с большим серебристым катушечным магнитофоном. Одну стену занимало огромное зеркало, в углу под потолком на кронштейне была установлена видеокамера. Посредине стоял стол с четырьмя стульями из тонких стальных трубок с деревянными сиденьями и спинками, такими же, как в кабинетах Ивенстоунской средней школы.

Там уже ждал молодой мужчина в рубашке. Томасу предложили сесть рядом. Мельком взглянув на него, мужчина снова уставился на лист бумаги. Сержант не стал садиться, а остался у двери, будто часовой.

Полицейский, производивший задержание, достал две катушки с магнитной лентой.

— Пожалуйста, удостоверьтесь в том, что они запечатаны, — обратился он к Томасу.

— Что?

— Катушки с магнитной лентой. Вы можете подтвердить, что они запечатаны?

Томас посмотрел на катушки, затем на полицейского с таким видом, словно его попросили выполнить какой-то сложный фокус.

— Наверное, — пробормотал он.

Полицейский включил магнитофон.

— Допрос происходит в полицейском участке Ньюбери и записывается, — произнес он с монотонным равнодушием человека, повторяющего одно и то же в тысячный раз. — Если ваше дело будет направлено в суд, эта запись может быть использована в качестве доказательства. В конце допроса я вручу вам уведомление с разъяснением, что произойдет с катушками и как вы сможете получить копию. Мои часы показывают семнадцать часов тридцать пять минут, сегодня двадцать первое июня две тысячи восьмого года. Я сержант Джефф Ходжес, полицейский, который произвел задержание. Вместе со мной здесь присутствует дежурный сержант Гарри Филлипс. Поскольку подозреваемый не является гражданином Великобритании, ему предоставлен защитник, мистер Деван Каммингс. Если подозреваемого это не устраивает по какой-то причине, он может попросить, чтобы ему предоставили другого адвоката.