Проза, сценки, наброски - [4]

-- Если ты, Мышин, не встанешь, я тебя заставлю встать.

-- Нет,-- сказал Мышин, продолжая лежать на полу.

К Мышину подошла Селизнева и сказала:

-- Вы, Мышин, вечно валяетесь на полу в коридоре и мешаете нам ходить взад и вперед.

-- Мешал и буду мешать,-- сказал Мышин.

-- Ну, знаете,-- сказал Коршунов, но его перебил Калугин и сказал:

-- Да чего тут долго разговаривать! Звоните в милицию.

Позвонили в милицию и вызвали милиционера.

Через полчаса пришел милиционер с дворником.

-- Чего у вас тут? -- спросил милиционер.

-- Полюбуйтесь,-- сказал Коршунов, но его перебил Калугин и сказал:

-- Вот. Этот гражданин все время лежит тут на полу и мешает нам ходить по коридору. Мы его и так и этак...

Но тут Калугина перебила Селизнева и сказала:

-- Мы его просили уйти, а он не уходит.

-- Да,-- сказал Коршунов.

Милиционер подошел к Мышину.

-- Вы, гражданин, зачем тут лежите? -- сказал милиционер.

-- Отдыхаю,-- сказал Мышин.

-- Здесь, гражданин, отдыхать не годится,-- сказал милиционер.-- Вы где, гражданин, живете?

-- Тут,-- сказал Мышин.

-- Где ваша комната? -- спросил милиционер.

-- Он прописан в нашей квартире, а комнаты не имеет,-- сказал Калугин.

-- Обождите, гражданин,-- сказал милиционер,-- я сейчас с ним говорю. Гражданин, где вы спите?

-- Тут,-- сказал Мышин.

-- Позвольте,-- сказал Коршунов, но его перебил Калугин и сказал:

-- Он даже кровати не имеет и валяется на голом полу.

-- Они давно на него жалуются,-- сказал дворник.

-- Совершенно невозможно ходить по коридору,-- сказала Селизнева.-- Я не могу вечно шагать через мужчину. А он нарочно ноги вытянет, да ещё руки вытянет, да ещё на спину ляжет и глядит. Я с работы усталая прихожу, мне отдых нужен.

-- Присовокупляю,-- сказал Коршунов, но его перебил Калугин и сказал:

-- Он и ночью здесь лежит. Об него в темноте все спотыкаются. Я через него одеяло свое разорвал.

Селизнева сказала:

-- У него вечно из кармана какие-то гвозди вываливаются. Невозможно по коридору босой ходить, того и гляди ногу напорешь.

-- Они давеча хотели его керосином пожечь,-- сказал дворник.

-- Мы его керосином облили,-- сказал Коршунов, но его перебил Калугин и сказал:

-- Мы его только для страха облили, а поджечь и не собирались.

-- Да я бы не позволила в своем присутствии живого человека жечь,-сказала Селизнева.

-- А почему этот гражданин в коридоре лежит? -- спросил вдруг милиционер.

-- Здрасьте пожалуйста! -- сказал Коршунов, но Калугин его перебил и сказал:

-- А потому что у него нет другой жилплощади: вот в этой комнате я живу, в той -- вот они, в этой -- вот он, а уж Мышин тут, в коридоре живет.

-- Это не годится,-- сказал милиционер.-- Надо, чтобы все на своей жилплощади лежали.

-- А у него нет другой жилплощади, как в коридоре,-- сказал Калугин.

-- Вот именно,-- сказал Коршунов.

-- Вот он вечно тут и лежит,-- сказала Селизнева.

-- Это не годится,-- сказал милиционер и ушел вместе с дворником.

Коршунов подскочил к Мышину.

-- Что? -- закричал он.-- Как вам это по вкусу пришлось?

-- Подождите,-- сказал Калугин и, подойдя к Мышину, сказал: -- Слышал, чего говорил милиционер? Вставай с полу!

-- Не встану,-- сказал Мышин, продолжая лежать на полу.

-- Он теперь нарочно и дальше будет вечно тут лежать,-- сказала Селизнева.

-- Определенно,-- сказал с раздражением Калугин.

И Коршунов сказал:

-- Я в этом не сомневаюсь. Parfaitement!

<8 ноября 1940>

-----------------

Пьеса

Шашкин (стоя посредине сцены):

У меня сбежала жена. Ну что же тут поделаешь? Все равно, коли сбежала, так уж не вернешь. Надо быть философом и мудро воспринимать всякое событие. Счастлив тот, кто обладает мудростью. Вот Куров этой мудростью не обладает, а я обладаю. Я в Публичной библиотеке два раза книгу читал. Очень умно там обо всем написано.

Я всем интересуюсь, даже языками. Я знаю по-французски считать и знаю по-немецки живот. Дер маген. Вот как! Со мной даже художник Козлов дружит. Мы с ним вместе пиво пьем. А Куров что? Даже на часы смотреть не умеет. В пальцы сморкается, рыбу вилкой ест, спит в сапогах, зубов не чистит... тьфу! Что называется -- мужик! Ведь с ним покажись в обществе: вышибут вон, да ещё и матом покроют -- не ходи, мол, с мужиком, коли сам интеллигент.

Ко мне не подкопаешься. Давай графа -- поговорю с графом. Давай барона -- и с бароном поговорю. Сразу даже не поймешь, кто я такой есть.

Немецкий язык, это я, верно, плохо знаю: живот -- дер маген. А вот скажут мне: "Дер маген фин дель мун",-- а я уже и не знаю, чего это такое. А Куров тот и "дер маген" не знает. И ведь с таким дурнем убежала! Ей, видите ли, вон чего надо! Меня она, видите ли, за мужчину не считает. "У тебя,-говорит,-- голос бабий!" Ан и не бабий, а детский у меня голос! Тонкий, детский, а вовсе не бабий! Дура такая! Чего ей Куров дался? Художник Козлов говорит, что с меня садись да картину пиши.

<1939--1940>

* Вариант окончания в книге "Меня называют капуцином" -- С. В.

...И ведь с таким дурнем убежать! Сука! Истинно что сука! Ей, видите ли, вон чего надо! Она меня, видите ли, за мужчину не считает. А чем я виноват, что меня ещё в детстве оскопили? Ведь не сам же я себе это самое отрезал! "У тебя,-- говорит,-- голос бабий!" Ан и не бабий, а детский у меня голос! Тонкий, детский, а вовсе не бабий! Дура такая! Чего ей Куров дался? Художник Козлов говорит, что с меня садись да картину пиши: истинный, говорит, кострат. Это значит почти папа римский. А она от меня к Курову! Смехота!