Пройдя сквозь дым - [7]

Огоновский открыл глаза, моргнул и потянулся к кнопке стеклоподъемника. В салон ворвался густой, горячий ветер, пахнущий морем и цветами одновременно.

– Куда это мы заехали? – с удивлением спросил Андрей у Ланкастера.

– Да как бы не в рай, – усмехнулся тот. – Я и не догадывался, что Джо решил устроиться в таком милом уголке. То есть я знал, что заведение у него – загородное, но что бы вот так… жаль, нет времени побыть здесь хотя бы недельку.

– Н-да, после моих родных болот… – вздохнул Огоновский и, опустив стекло до упора, выставил из машины раскрытую ладонь.

Таксист притормозил, мягко ввалился в правый поворот и почти сразу остановился.

– Прошу, господа, – донесся его голос из переговорного устройства.

– Я рассчитаюсь, – предупредительно заявил Ланкастер, роясь в кармане кителя.

Огоновский кивнул и толкнул дверцу кара. Выбравшись наружу, он набрал полные легкие и – замер в восхищении. Такси стояло на вымощенной грубоватым желтым камнем площадке, обсаженной с двух сторон привычными уже тополями. Слабый ветерок, лениво шевеля золотую бахрому на новеньких генеральских погонах, обволакивал Андрея непостижимо тонкими ароматами цветущего сада и степных трав. Перед ним, светясь голографической вывеской, кокетничало стрельчатыми окошками двухэтажное строение с острой черепичной крышей, выглядящее живой игрушкой великана.

– Молодец Джо, – проворчал Ланкастер, вылезая наконец из машины. – Ай, молодец! Соответствует пейзажу, не правда ли?

Огоновский покачал головой и двинулся вперед. Честно говоря, ему хотелось бы немного постоять еще, наслаждаясь этим ветром, так шумно веселящимся в острых верхушках тополей, но желудок недвусмысленно напоминал о своем существовании, да и Ланкастеру, верно, хотелось поскорей увидеть старого приятеля. Гренадер решительно потянул на себя массивную дверь из темного лакированного дерева, и оба генерала оказались в просторном зале с низким потолком, уставленном круглыми столами: мягко струилась тяжелая красная ткань скатертей, поблескивала бронза небольших настольных светильников.

– Давайте, наверное, здесь, – предложил Ланкастер, указывая на столик в углу возле приоткрытого окна.

– С удовольствием, – Огоновский снял фуражку и пригладил волосы, рассматривая картины на стенах: основу коллекции составляли различные сцены из охотничьей жизни древних.

– Что будет угодно господам генералам? – появившийся возле столика официант склонился в точно выверенном полупоклоне.

– Я надеюсь, подполковник Шнеерсон на месте? – спросил Ланкастер.

– Вы имеете в виду хозяина? – немного удивился официант.

– Ну да, дядюшку Джо. Он должен ждать меня.

– Как прикажете доложить? – вытянулся официант.

– Да очень просто: скажи, командир приехал.

– Слушаюсь, ваша милость!

Огоновский раскрыл было толстую папку меню с оттиснутым на красноватой коже фазаном, но Ланкастер, хитро улыбаясь, помахал пальцем:

– Это не для нас, дружище.

– Э?..

– Дядюшка Джо найдет что нам предложить. Да вот и он, собственно.

Андрей повернул голову: через зал совершенно бесшумно скользил, издалека поднимая в приветствии руки, могучего телосложения муж в легких белых брюках и полурасстегнутой цветастой жилетке на голое тело, под которой виднелся округлый, но не пошлый пока еще живот. Пепельно-седые волосы, густые и слегка вьющиеся, благородно ниспадали ему на плечи, выдавая собой офицерское прошлое.

– Ка-амандир!

Ланкастер встал, следом за ним поднялся со стула и Огоновский. Хозяин заведения, почти одного роста с долговязым гренадером, облапил того по-медвежьи, слегка потрепал по затылку и отпустил.

– Не стареешь, – с удовольствием сообщил он.

– Ты тоже, – ударил его по плечу Ланкастер. – Разреши представить тебе моего нового друга, легион-генерала Огоновского. Он, как ты должен помнить, личность небезызвестная.

– Дорогой доктор, – чуть поклонившись, Шнеерсон протянул Андрею огромную, обильно украшенную перстнями лапу.

– Очень рад, – Андрей засмотрелся на бугристое предплечье ресторатора, украшенное богатой коллекцией типично десантных татуировок.

Такими руками Джо, наверное, мог свернуть в трубочку любой из своих сотейников. На левой скуле у него красовался небольшой белый шрам, еще один, более широкий, Огоновский разглядел чуть повыше правого соска – то были следы давних лучевых ранений, прекрасно знакомые Андрею. Повара с такими отметинами ему еще не встречались: очевидно, Шнеерсон получил свои кресты в золотом погоне отнюдь не только за образцовые рагу и подливки.

– Что будем пить, господа генералы? – осведомился Джо.

– Наверное, коньяку, – Ланкастер вопросительно посмотрел на Андрея. – Сегодня нам можно. Вообще мы надолго: нас посылают на дело, и говорить мы будем, пожалуй, едва не до полуночи. Так что распорядись кабинетик и смотри, чтобы нас не дергали.

– Что ж, – понимающе закивал Шнеерсон, – тогда я осмелюсь предложить для начала уточку эттали – это местная птичка, дивных достоинств, – и, разумеется, сюрпризные соусы по столичным рецептам.

– Здесь мы во всем полагаемся на тебя, – улыбнулся Виктор. – И… часам к восьми будь готов послать человека в город за нашими вещами. Ведь вы, Андрей, наверняка не платили за свой номер вперед? А у Джо, я думаю, найдется пара скромных комнатушек.