Проводник к богатству - [10]

А ты знаешь, что маргарин на основе пальмового масла, который состоит из него процентов на 70, тает при температуре 33–48 градусов. Какова температура твоего тела? Я не думаю, что 48. Такой продукт, попадая в нас, не тает, залепляя всё внутри, от кишечника до сосудов. Ах, как любят ругать холестерин, такое ощущение, что он просто вездесущ, и как часто мы слышим про сердечно-сосудистые заболевания, которые возникают от засорения сосудов им. Но мы даже и не заметили, как в нашей жизни появилось оно — пальмовое масло, не менее вредное, чем холестерин по его способности таким же образом забивать сосуды.

Можно понять производителей продуктов, ведь порой надо сохранить товар от жары, чтобы он не таял, как, например, кондитерские изделия, или сделать его несъедобным для мелких вредителей. Вот и приходится изощряться различными способами и добавлять тугоплавкие жиры.

Рафинированное масло, которое мы льём в салат и „жарёху“, это вообще несъедобный продукт. Как же получают рафинированное растительное масло? А вот так: берут семечки и заливают их гексаном. Гексан — это органический растворитель, аналог бензина. После того, как из семечек выделяется масло, гексан удаляют парами воды, а то, что осталось — щелочью. Потом полученное обрабатывается водяным паром под вакуумом, чтобы отбелить и дезодорировать продукт. И затем это разливают в бутылки и гордо именуют маслом…»

Я положил кусочек маргарина в рот и подождал, когда он растает, но ничего не происходило. У меня было такое ощущение, что проглотил немного мягкого детского пластилина. «Но почему же он на хлебе тает?» — смекнув почему, сделал глоток горячего кофе и проглотил уже растворённую маслообразную жижу. Ага, мы привыкли запивать, и более высокая температура плавит его. После этого аккуратно завернул блестящую упаковку псевдомасла и выкинул в мусорное ведро. Но теперь мой взгляд остановился на стакане с ароматным кофе.

«…кофеин — это энергия в кредит, который потом необходимо отдать с процентами. Как это на деле? Да просто. Выпивая утром чашечку кофе, мы берём в кредит бодрость и собранность. Ведь кофеин снимает суточные лимиты на выработку гормонов, заставляя нашу эндокринную систему работать сверх нормы. Позже его действие заканчивается, и мы начинаем чувствовать усталость, апатию, упадок сил, вот это и есть возвращение долга. Тогда мы снова берём кредит, пока вечером не сваливаемся с ног в кровать, а утром опять всё заново. Думаешь, почему тебе так тяжело просыпаться по утрам? Энергию-то отдал, залазь снова в долги. Как белка в колесе…»

«Как ты прав», — подумал я и закончил завтрак, не доев его. Пора было собираться на работу. День мне начал казаться странным, так как сегодня бабушки со стаканчиком на прежнем месте не было. Частенько по утрам я покупал сигареты, но сегодня был уже третий день, как я не курил. «Вот бы бросить курить и не покупать их, тогда можно сэкономить денег», — стоило мне это подумать, как остановился рядом с палаткой, где торговали фруктами.

«…или бытует такое мнение, что если не будешь, к примеру, покупать ежедневно кофе с булочкой или что-то другое, то в месяц сэкономишь определённую сумму. Это опять же ошибка, потому что этим действием ты как бы говоришь себе, что надо экономить, экономить и ещё раз экономить. И может быть, лет так через двадцать — сорок ты купишь себе квартиру. Не смешно ли?! Такое действие подталкивает к бедности всю жизнь, так как ты не можешь позволить себе те вещи и радости в жизни, что повышают тебе настроение каждый день. Так ты не позволяешь себе богатство…

„Курево“, куда же без него? Только отсталый человек думает, что оно не наносит вред организму. Здесь главное — желание и чёткое понимание, что ты получишь, бросив курить. Курение — это привычка, а избавиться от любой привычки можно, лишь заменив её другой. Например, здоровым образом жизни — осознанным…»

«Так, бегать я уже начал, теперь пора и питаться начинать лучше», — так менялось мое сознание. Я купил три банана, ведь кушать всё же хотелось.

Рабочий день вроде не предвещал ничего интересного. Обедали мы в заводской столовой. Еда в ней была почти домашней. Я взял себе щи, гречу с подливом, овощной салат и компот с одним кусочком хлеба. Раньше брал три куска, но мысль о дрожжах меня настораживала. Уместив всё на подносе, подсел к Дмитрию, который одной рукой черпал суп, а во второй сжимал кусок хлеба, поддерживая ею голову.

— Здравствуй Дмитрий, — поприветствовал его я.

— Привет, привет Владимир, — ответил он и, выпрямившись, заулыбался.

Я часто замечал, что, когда называю его Дмитрием, а не Димой или Димоном, он всегда выпрямляется и расправляет плечи, будто полное имя хранит в себе жизненную силу, заставляя очнуться и встрепенуться.

— Как поживаешь?

— Нормально, — прозвучал пустой ответ.

— Слушай, я тут подумал сегодня. Помнишь, я тебе давал взаймы денег две недели назад?

— Да, Владимир, я верну, как только смогу, — с затуханием в голосе ответил он.

— Да нет. Я хочу сказать, что ты мне больше их не должен, — на моём лице растягивалась искренняя улыбка.

— Как? А почему? — теперь на лице Дмитрия было недоумение, ведь это противоречило любому здравому смыслу.