Провинциальная история - [10]

И второй ему вполне соответствовал.

Но…

Из щели показалась кошачья голова, и рев повторился. Орать Бес умел, это его умение стоило Стасе изрядных нервов, особенно потом, когда котенок слегка подрос и осознал, что жизнь его изменилась и явно к лучшему.

— Иду, — вздохнула Стася, поскольку отказаться от высокой чести пролезть между шкафами было невозможно. Если Бес принимал решение, то Стасе оставалось лишь исполнять его.

Она подошла к шкафу и ткнула в него пальцем, убеждаясь, что шкаф твердый.

И стоит крепко.

Вон, резные ножки упираются в камень, можно сказать, в этот самый камень вросли. А щель между шкафами имелась.

— И что? — спросила она, пытаясь понять, сумеет ли протиснуться. — Даже если я пролезу, то… это, это в конце концов неудобно! И мешки не пройдут.

Кот поглядел с укоризной.

— Ладно… я попробую, — Стася прижалась к теплой поверхности дерева и изо всех сил втянула живот, впрочем, скорее для самоуспокоения, чем и вправду из необходимости. Щель была узкой, а Стася… это кошки обладают удивительной способностью просачиваться в самые узкие щели.

Стася не кошка.

Стася человек.

И… все-таки у нее вышло. Сперва исчезло давящее чувство, то самое, когда кажется, что тебя того и гляди расплющит двумя шкафами, а потом и шкаф пропал.

Стася даже моргнула.

Точно.

Пропал.

Вот стоял тут, такой весь из себя солидный, что и подойти-то страшно, отгораживался от мира инкрустированными дверцами, защищая хрупкое свое содержимое, а потом взял и пропал.

— И… что это было? — осведомилась Стася, присев. Она потерла каменную плиту, пытаясь убедить себя, что видит на ней следы ножек. Должна видеть. Но камень был равномерно-грязным, никаких пятен, никаких потеков.

Бес фыркнул.

— Ведьма, — раздалось сзади с упреком, и стало вдруг совестно-совестно. Со Стасей такое и прежде приключалось, а тут… мало того, что влезла в чужой дом, да не одна, а с кошачьим выводком, так еще и шкаф исчезла.

— Это не я! — сказала Стася торопливо и руки за спину спрятала.

— Это я, — согласился господин Евдоким неожиданно довольным тоном. И рукой взмахнул. Взлетело кипенное кружево, чтобы раствориться в воздухе, а господин Евдоким соизволил материализоваться в другом месте. Стася же вяло подумала, что уже не вздрагивает от этих вот перемещений и, кажется, вовсе привыкать начала.

Ну а что ей еще остается.

— И что это было? — спросила она, усаживаясь на пол. Господин Евдоким нахмурился. Наверное, в том его мире, который существовал еще до появления Стаси и вполне себе уживался, что с бархатными платьями, что с нижними юбками и корсетами, воспитанные девицы на полах не рассаживались.

Но Стася устала.

И сегодня. И вообще.

От всего этого…

— Это был защитный полог, — господин Евдоким заложил руки за спину. И сейчас, пребывая в тени, он выглядел вполне плотным.

Если не приглядываться.

Стася решила не приглядываться. В конце концов, так можно представить, что разговаривает она с нормальным человеком, а не…

…в той, прошлой жизни, она не верила в существование призраков. Да и к иным мирам относилась не то чтобы скептически, просто тема эта казалась ей несущественной, далекой.

Зачем, спрашивается?

— И не простой, но с элементами отвлечения внимания, — господин Евдоким поднял руку и пальцем ткнул в потолок. — Обыкновенный человек к этому шкафу и приближаться не стал бы, он бы, возможно, вовсе не обратил бы на него внимания.

Стася вздохнула.

Вот как можно не обратить внимания на эту… бандурину?

Хотя… в кухне, где уместилась бы вся ее однокомнатная квартирка, включая совмещенный санузел и лоджию с застеклением, а еще кусок лестничной площадки, шкаф не сказать, чтобы так уж сильно в глаза бросался.

— А ты заметила. И разрушила полог.

— Это не я!

— Ведьма, — господин Евдоким укоризненно покачал головой. — Отрицание собственной сути не делает тебе чести.

— Да не ведьма я! — Стася всхлипнула.

— А кто?

Он застыл этаким изваянием, местами размытым, но полным укоризны.

— Дура, — призналась Стася. — Дура обыкновенная…

Глава 4. В которой продолжается сказ о нелегком ведьминском бытии

…и всякому известно, что чем тощее ведьма, тем она злопакостней. А потому баба, которая в себе не прибавляет, либо норовиста да зла, а потому к семейной жизни непригодна, либо ведьма по истинной своей натуре. Верно тебе говорю, что в жизни надобно избегать злых собак и тощих баб, ибо ни от одних, ни от других пользы не будет, а лишь вред один.

Рассуждения о жизни почтенного Вильгельма Твиста, кабатчика и просто хорошего человека, трижды счастливо женатого.

Когда все в очередной раз изменилось в той тихой и в целом, как Стася сейчас понимала, неплохой ее жизни? Когда Анна Егоровна объявила о своем уходе? О том, что она решила-таки ответить согласием на предложение старого друга и теперь эмигрирует в Штаты? И прощаясь с аптекой желает всем, кто в ней остается, удачи?

То ли желала не от души, то ли просто… не сбылось?

Новая заведующая, представленная неделю спустя, посмотрела на Стасю так, что стало очевидно: пора искать другое место.

— Ишь, вызверилась, — с сожалением произнесла Никитична. — Небось, своих перетянет… сперва меня спровадит на пенсию, а там и за тебя возьмется.