– Итак?
– По всей видимости, произошло это после полуночи. – Как обычно, читая донесение, Пандарей перешел на невыносимо нудный тон. – На окраине Афин, именуемой жителями Кошачьей Околицей, группа неизвестных лиц неустановленного количества с неизвестными целями совершила нападение на неизвестных прохожих, человека и кентавра, нанеся последним ножевые и иные ранения, преждевременно отправившие их в Тартар. Ночной дозор задержать неизвестных не сумел ввиду их исчезновения в неизвестном направлении за несколько минут до прибытия дозора. Посему было возбуждено дознание согласно пункту...
– Хватит, – сказал Гилл. У него возникли вопросы, но не к Пандарею. Зови сыщиков.
Они возникали из воздуха, честное слово, неуловимо и беззвучно. Коротко кланялись и выстраивались у стены – гении неприметности, церберы и аргусы, знавшие о людях больше, чем те сами о себе знали. Первое время Гилл даже путал их, пока не привык. Имен у них словно бы и не было – вернее, они сами от них отказывались, заменив буквами алфавита.
– Ну, начнем, – сказал Гилл. – Из чего следует, что преступление подпадает под категорию необычных?
– У обоих убитых не взяты деньги, у обоих оставлены драгоценные запястья, и серебряный пояс – у человека, – сказал сыщик Альфа. – Однако рядом с трупами, вернее под телом человека, найдена лямка от сумки, которую, по всей видимости, сорвали у него с плеча. Лямку он сжимал рукой, мы так и не смогли разжать кулак.
– Следовательно, то, что в ней лежало, настолько ценное, что он защищался одной рукой, – сказал Гилл. – Кто они, установлено?
Сыщик Бета беззвучно отделился от стены:
– Пряжки на сандалиях человека, запястья и пояс – микенской работы. Хитон – микенского покроя. Кинжал – микенский. Деньги – микенские, спартанские и аттические. Кентавр: запястье микенской работы, деньги микенские, спартанские и аттические. Делаю вывод: человек явно микенец, прибывший к нам через Спарту. То же с большой степенью вероятности можно сказать и о кентавре: у него не обнаружено монет или вещей, которые позволяли бы думать, что он шел через Микены и Спарту из самой Фессалии.
– Может быть, он приплыл из Фессалии на корабле, – сказал сыщик Эпсилон.
– Кентавры терпеть не могут плавания на корабле, – сказал сыщик Бета. В Афинах он не прожил и дня – те, кто присматривают за кентаврами, его не знают. Кентавр все же более заметен, чем человек.
– Из чего следует, что они были вместе? – сказал Гилл.
– Мы прочесали всю Кошачью Околицу, – сказал сыщик Гамма. – Всегда найдется мающийся от бессонницы, крадущийся по закоулкам любовник, парочки в укромных местах или просто старая мегера, которая и во сне подглядывает за соседями. Четверо свидетелей видели, как человек и кентавр, мирно беседуя, прошли по улицам. К сожалению, нападение произошло на морском берегу, вдали от домов. Мы можем лишь по следам судить о том, что убегали шестеро или семеро, унося двоих.
– Раненые? – задумчиво сказал Гилл.
– Неизвестно. К лекарям никто не обращался. Полагаю, что уносить могли и убитых – может быть, мы сумели бы их опознать.
– Чем убили тех двоих? – спросил Гилл.
– Метательными ножами спартанской работы. Добивали дубинками. Места попадания ножей – два в человека и три в кентавра – свидетельствуют, что применили ножи опытные люди, весьма даже, вероятно, принадлежащие к чьей-то тайной службе. – Гамма помолчал и добавил:
– Похоже, к ним просто боялись подойти близко – микенец настоящий бык, а силища кентавров известна. У меня все.
– Ну что же, – сказал Гилл. – Кентавр, прибывший в Афины самое позднее вчера вечером, и неизвестно когда прибывший микенец – а может, и не микенец все же – убиты шайкой умелых и опытных ребят, заявившихся неизвестно откуда. Спартанские кинжалы необязательно свидетельствуют о Спарте. Похищена сумка неизвестно с чем – во всяком случае, не с деньгами или драгоценностями. Может быть, того, что требовалось нападавшим, в сумке и не оказалось. Ну что же, перед нами не лабиринт. Альфа еще раз исследует материалы по соседним тайным службам. Бета со своими людьми прочешет все притоны и потрясет всех осведомителей. Гамма – все, что касается кентавров. Дельта – связаться с нашими агентами за пределами Аттики. Эпсилон остается при мне. Положения «Заговор против интересов царя и Аттики» я пока не усматриваю. Все.
Он опустил голову и, как обычно в такие минуты, бездумно играл маленькой бронзовой ящерицей, талисманом. Дело находилось в самой паскудной стадии: докладывать Тезею не то что о первых предпринятых шагах, но хотя бы о своих предварительных соображениях совершенно не-чего.
– Пойдем посмотрим на трупы, – поднялся он.
– Я послал за Стариком, – сказал Эпсилон. – На всякий случай. Этот микенец... То ли впечатление, то ли предчувствие... Словом, странное чувство.
Первый раз на памяти Гилла Эпсилон испытывал «странные чувства» и говорил так неуверенно. В Гилле шевельнулась какая-то противная неуверенность, хотя и не страх, совсем не страх. Он был умен, тверд и храбр, он был Дориец Гилл, самый молодой начальник тайной службы во всей Элладе за всю ее историю, и он отогнал смутную тревогу. Прошел в известный совсем уж немногим закоулок огромного дворца, сопровождаемый сыщиком Эпсилоном, который, казалось временами, вовсе не отбрасывал тени.
