Провинциал - [23]

Это все тоже было по-царски.

Потом он выгнал с работы директора молокоторга за высокие цены на масло. Хотя цены уже никто не устанавливал, они были уже отпущены.

Все это очень напоминало действия царя, который наводит порядок, посещая свою вотчину.

Весной того же года мы встретились снова: Ельцин был в Арзамасе-16. Это была очень интересная и содержательная поездка. Тогда, кстати, ВНИИЭФ был преобразован в Федеральный ядерный центр. В ту встречу я впервые обнаружил, что Ельцин довольно хорошо знает Россию и российскую экономику. В том числе и всякие закрытые вещи. Военно-промышленный комплекс он знал неплохо. Судя по его вопросам, можно было понять, что он ориентируется в этом деле. Не как дилетант.

Потом мы еще много раз встречались. Например, в Чебоксарах: он приезжал туда в конце 1992 года. На Съезде народных депутатов, где вечно пытались объявить ему недоверие. Потом встречались перед референдумом, в 1993 году.

А потом был у нас очень тяжелый разговор. 22 сентября 1993 года. Разговор по поводу его указа ?1400. Я ему сказал: у меня есть внутреннее убеждение, что этот указ закончится кровью. Очень большой кровью может закончиться. (Так оно и получилось). Он ответил, что у него нет другого выхода и что он будет идти до конца. Был настроен очень твердо и требовал, чтобы все его поддерживали.

Потом наступил довольно длительный перерыв — мало общались. И только 13 августа 1994 года Ельцин приехал в Нижний.

Я считаю, что это было радостное событие. И для него, и для всех нас. Кстати, люди к нему здесь, в Нижнем, очень хорошо относились. Прибыл он на пароходе, с семьей. И это был уже другой Ельцин.

Мне показалось, что он тогда уже очень сильно заматерел и стал лениться. Если вообще так можно о царе говорить.

Вообще картинка была такая: плывет по Волге царская семья, а за ней Жириновский. С интервалом в два часа. Голову морочил всем.

Ельцина сопровождало огромное количество охранников из «Альфы», они постоянно были рядом, в том числе и на корте, где мы играли в теннис. Потом мы были вместе с ним и его семьей на пароходе, пароход назывался «Россия». Мне очень понравилась его семья и отношения в ней, там были обе дочери, Наина Иосифовна, внуки. То есть внучки и внук Борис. Глеб тогда еще не родился.

Обстановка была искренняя и трогательная. Явно не наигранная. Было понятно, что Борис Николаевич — любимец своей семьи, но при этом атмосфера в семье, внутри семьи, достаточно вольная. Все над ним подтрунивали — и дочки, и внуки. Конечно, все они очень почтительно к нему относятся, но никакого особого патриархата в семье нет. Так мне показалось.

Мне очень понравилась его жена, которую в те времена он тщательно скрывал от публики.

Именно тогда, в эту встречу, он предложил мне стать следующим президентом России. Шутка, конечно. Почти клоунада! Но тем не менее эта шутка получила очень большой резонанс.

Потом наши отношения стали… ну, не то чтобы дружескими, но гораздо более близкими, чем прежде. Мы стали лучше понимать друг друга. Я был вместе с ним в Берлине, когда выводили войска. Там он вел себя очень плохо. Ужасно. Об этом все знают. Мы с ним беседовали очень жестко, Ельцину не понравилось, что я позволяю себе делать ему замечания, но тем не менее он никакой обиды не затаил. И через месяц мы с ним вместе были в Соединенных Штатах с официальным визитом, там тоже много общались друг с другом.

Я видел, что Ельцин изменился. Он стал менее доступным. И хотя его характер вроде бы остался прежним, но тем не менее вокруг него образовался некий толстый слой из «допущенных к телу», сквозь который нельзя было пробиться и внутри которого главными чувствами были ревность, подозрительность и ненависть.

Причем эти чувства, естественно, были обращены только к тем, кто находился вне круга. А к тому, кто внутри (а внутри был только один человек!), были обращены совершенно другие чувства. Так было устроено это кольцо, с наружной и внутренней поверхностью.

На самом деле ситуация, возникшая вокруг Ельцина, вполне обычная. Любой правитель, и особенно в России, — человек несчастный и одинокий. Его постоянно обдувает ледяной «ветер власти». В спокойные времена этот «ветер власти» приносит чувство целесообразности. В сложные и кризисные времена — чувство безысходности. Это и делает человека власти одиноким. Несмотря на публичный образ жизни, властитель вынужден очень осторожно относиться к окружающим его людям.

Конечно, тут многое зависит и от характера, и от воспитания, и от генетических особенностей человека. Есть такие, кто, несмотря на то, что обречены на одиночество, смотрят на это трезво и пытаются оттянуть во времени, отдалить наступление этого периода. Есть и другие. Те, которые смирились. Они свыкаются с неизбежностью и просто плывут по течению.

Может быть, в Ельцине произошел какой-то надлом. Может быть, он начал слишком доверять людям, находившимся в непосредственной близости от него и, сам того не осознавая, создал вокруг себя то самое кольцо.

А потом возникла привычка.

Коржаков, который был рядом с Ельциным постоянно, не был начальником охраны. Он был «образом жизни». Я думаю, что Ельцин начинал чувствовать недомогание, лишь только узнавал, что Коржакова нет рядом. Это так же, как в семьях, где отпраздновали золотую свадьбу. Там может уже не быть никакой любви: болезни, старость, что угодно еще, но если одного из супругов нет рядом, второй тут же ощущает дискомфорт.