Проверка верности - [4]

Шарлотта пришла сестре на помощь:

– Ты не должна щелкать пальцами, Хорри, но ты, в общем-то, права. Лорду Рулу очень повезло, что он заполучил в невесты представительницу семейства Уинвуд!

Тем временем мисс Уинвуд, приостановившись на лестнице лишь на мгновение, чтобы подавить волнение, вызванное известием о прибытии мистера Херона, спустилась в библиотеку, расположенную на первом этаже здания. Здесь ее поджидал молодой человек в состоянии еще большего нервного возбуждения, чем ее собственное.

Мистер Эдвард Херон, лейтенант Десятого пехотного полка, расквартированного в Америке, был временно откомандирован обратно в Англию и приписан к Вербовочной службе. Он был ранен в битве при Банкер-Хилле[6] и вскоре после этого отправлен на родину, поскольку полученная им рана оказалась достаточно серьезной, чтобы избавить его – по крайней мере, на время – от участия в сражениях за границей. После выздоровления, к его большому сожалению, мистера Херона оставили отбывать службу в метрополии.

Его знакомство с мисс Уинвуд было давним. Младший сын деревенского эсквайра, поместья коего граничили с владениями виконта Уинвуда, он был знаком всем трем мисс Уинвуд чуть ли не с момента своего появления на свет. Родом он происходил из благородной, но обедневшей семьи и, обладай он бóльшим состоянием, мог бы считаться подходящей, пусть и не самой желанной, партией для Элизабет.

Когда мисс Уинвуд вошла в комнату, он поднялся со своего места у окна и бросился к ней с тревожно-вопросительным выражением лица. Это был красивый молодой человек, в своей ярко-алой военной форме он выглядел весьма представительно: высокий, с широкими плечами и открытым, приятным лицом, все еще бледным от перенесенных страданий. Левую руку он держал чуть на отлете и пользовался ею с некоторым трудом, но уверял, что прекрасно себя чувствует и готов вернуться в полк.

Одного взгляда на лицо мисс Уинвуд ему хватило, чтобы понять: тревога, вызванная ее краткой запиской, не была ложной. Крепко сжав ее руки в своих, он взволнованно воскликнул:

– Что случилось, Элизабет?! Что-то ужасное?

Губы у девушки задрожали. Она отняла у него руки и оперлась одной о спинку стула.

– О Эдвард, самое худшее, – прошептала она.

Он побледнел еще больше:

– Твоя записка встревожила меня. Господи милосердный, что же все-таки случилось?

Мисс Уинвуд прижала платочек ко рту.

– Вчера к маме приходил лорд Рул и они беседовали – в этой самой комнате. – Она умоляюще взглянула на него. – Эдвард, все кончено. Рул приходил просить моей руки.

В полутемной комнате воцарилась мертвая тишина. Мисс Уинвуд, склонив голову, стояла перед мистером Хероном, слегка опираясь на спинку стула.

Мистер Херон не пошевелился, но все-таки нашел в себе силы хрипло спросить:

– И ты сказала… – Но это был не вопрос; он проговорил эти слова механически, зная, что она могла ответить.

Она безнадежно всплеснула руками:

– Что я могу сказать? Ты прекрасно знаешь, как обстоят наши дела.

Он отступил от нее на шаг и принялся расхаживать по комнате.

– Рул! – произнес он наконец. – Он очень богат?

– Очень, – безутешно ответила она.

Слова теснились у мистера Херона в горле, жгучие, злые и страстные, но он не мог произнести ни одного из них. Жизнь нанесла ему самый жестокий удар, и он мог лишь пробормотать голосом, настолько тусклым, что даже ему самому он показался чужим:

– Понимаю. – Он вдруг заметил, что Элизабет молча плачет, подбежал к ней, взял ее за руки и увлек к софе. – Любовь моя, не плачь! – надтреснутым, срывающимся голосом произнес он. – Быть может, еще не слишком поздно: мы можем, мы должны придумать что-нибудь!

Но Эдвард и сам не верил своим словам, потому что знал, что ему нечего было противопоставить состоянию Рула. Он обхватил Элизабет руками и прижался щекой к ее локонам, а слезы девушки падали на его ярко-алый мундир.

Спустя некоторое время она отпрянула.

– Я делаю несчастным и тебя, – прошептала она.

При этих словах молодой человек опустился на колени и спрятал лицо в ее ладонях. Она не сделала попытки убрать их, но сказала:

– Мама была очень добра. Я получила разрешение рассказать тебе обо всем сама. Это… это должно стать нашим прощанием, Эдвард. У меня не хватит сил продолжать и дальше видеться с тобой. О, быть может, это неправильно – сказать тебе, что ты навсегда останешься в моем сердце… навсегда!

– Я не могу позволить тебе уйти! – страстно вскричал он. – Все наши надежды… наши планы… Элизабет, Элизабет!

Она ничего не ответила, и вскоре он поднял голову, раскрасневшийся и осунувшийся.

– Что я могу сделать? Неужели ничего?

Девушка жестом показала ему на место на софе рядом с собой.

– Ты думаешь, я не пыталась что-либо придумать? – печально спросила она. – Увы, мы и сами всегда знали, что все наши планы – лишь мечты, осуществить которые невозможно.

Он вновь присел, уперся локтями в колени и стал смотреть на носки своих сапог.

– Это все твой брат, – сказал он. – Долги.

Она кивнула:

– Мама рассказала мне многое из того, о чем я не знала. Все куда хуже, чем я представляла. Имущество заложено и перезаложено, а ведь надо думать еще и о Шарлотте с Горацией. За один вечер в Париже Пелхэм проиграл пять тысяч гиней.