Проверка верности - [18]

– Мой дорогой Кросби, почему не сказать прямо – с молоденькой леди? Я уверен, вы знаете, сколько ей лет.

Мистер Дрелинкурт презрительно фыркнул:

– Признаюсь, кузен, что не придал этому особого значения. Мисс едва окончила пансион, тогда как вам уже далеко за тридцать! Как бы вам не пришлось пожалеть об этом.

– Вы уверены, – осведомился его светлость, – что не хотите кусочек этой превосходной говядины?

Его кузен непритворно содрогнулся.

– Я никогда – слышите, никогда – не ем мясо об эту пору! – выразительно воскликнул мистер Дрелинкурт. – Оно вызывает у меня отвращение. Разумеется, вы должны понимать, что ваша странная женитьба вызовет насмешки и кривотолки. Семнадцать и тридцать пять! Клянусь честью, я подумал бы дважды, прежде чем отважиться на такую нелепость! – Он сердито засмеялся и язвительно добавил: – Что до молодой леди, то тут нечему удивляться. Все прекрасно знают, что такое эти Уинвуды. Уж ей-то жалеть ни о чем не придется!

Граф откинулся на спинку стула, сунув одну руку в карман бриджей, а другой поигрывая моноклем.

– Кросби, – мягко сказал он, – если вы когда-нибудь повторите свои слова, боюсь – очень боюсь, что ваша смерть окажется безвременной и наступит намного раньше моей.

За столом воцарилось напряженное молчание. Мистер Дрелинкурт в замешательстве уставился на кузена и вдруг заметил, что глаза Рула под тяжелыми веками больше не смеялись. Напротив, они сверкали очень неприятным блеском. Мистер Дрелинкурт откашлялся – отчего-то у него перехватило горло – и продолжал высоким, срывающимся голосом:

– Мой дорогой Маркус! Уверяю вас, я не имел в виду ничего подобного! Как вы поспешны в своих суждениях!

– Вы должны простить меня, – почти не разжимая губ, произнес граф.

– О, разумеется! Можете быть совершенно покойны на этот счет, – заявил мистер Дрелинкурт. – Считайте, что ничего и не было вовсе, а что до моих слов, то вы поняли меня превратно, уверяю вас.

Граф несколько мгновений молча смотрел на Кросби, а затем черты его лица разгладились, и он вдруг рассмеялся.

Мистер Дрелинкурт подхватил свою шляпу с тросточкой и встал, собираясь уходить. В этот момент дверь резко распахнулась и в комнату вошла женщина. Она была среднего роста и одета в платье из яблочно-зеленого батиста в белую полоску в стиле, известном под названием vive bergère[34], а на голове у нее красовалась чудесная соломенная шляпка с лентами, которая очень ей шла. Через локоть был переброшен шарф, и довершал туалет зонтик от солнца с очень длинной ручкой, в руках вошедшая держала, как сразу же определил мистер Дрелинкурт, свежий экземпляр «Лондон газетт».

Женщина была очень красива, с исключительно выразительными глазами, в равной мере пронзительными и теплыми, и, кроме того, с графом ее роднило поразительное сходство.

На пороге она остановилась и окинула быстрым взглядом мистера Дрелинкурта.

– О… Кросби! – протянула она, даже не пытаясь скрыть своего неудовольствия.

Рул поднялся из‑за стола и взял ее за руку.

– Моя дорогая Луиза, ты тоже пришла разделить со мной завтрак? – насмешливо осведомился он.

Она поцеловала его на сестринский манер и энергично ответила:

– Я позавтракала два часа назад, но ты можешь предложить мне кофе. Я вижу, вы уже уходите, Кросби. Умоляю, не стоит задерживаться из‑за меня. Но, дорогой вы мой, чего ради вы опять вырядились, словно пугало огородное? Да и этот парик вам совершенно не идет, право слово!

Мистер Дрелинкурт, чувствуя, что удалиться, сохранив достоинство, после встречи с кузиной уже не удастся, поспешно поклонился и пожелал ей доброго утра. Едва он, смешно перебирая ножками, выскочил из комнаты, как леди Луиза Куэйн швырнула раскрытый экземпляр «Лондон газетт» на стол перед Рулом.

– Можно не спрашивать, зачем сюда приходила эта отвратительная маленькая жаба, – заметила она. – Но, мой дорогой Маркус, это уж слишком вызывающе! Допущена нелепая ошибка! Ты сам видел объявление?

Рул стал наливать ей кофе в собственную, еще чистую, чашку.

– Дорогая Луиза, ты хоть понимаешь, что еще нет одиннадцати часов утра, а у меня уже побывал Кросби? Когда это я мог успеть прочитать «Газетт»?

Она приняла у него чашку, заметив мимоходом, что не понимает, как он может пить за завтраком эль.

– Тебе придется дать второе объявление, – сообщила она ему. – Не представляю, как они могли сделать такую глупую ошибку. Дорогой мой, они перепутали имена сестер. Вот, смотри сам: «Досточтимая Горация Уинвуд, младшая дочь…» Право, это было бы смешно, не будь так досадно! Но как, во имя всего святого, они могли напечатать «Горация» вместо «Элизабет»?

– Видишь ли, – извиняющимся тоном сказал Рул, – объявление в газету посылал Арнольд.

– Ни за что не поверю, что мистер Гисборн – такой болван! – провозгласила ее светлость.

– Пожалуй, я должен объяснить тебе, что он лишь выполнял мое поручение, – еще более извиняющимся тоном сказал его светлость.

Леди Луиза, рассматривавшая объявление в «Лондон газетт» со смешанным чувством отвращения и изумления, выронила ее из рук и резко развернулась на стуле, с недоумением глядя на брата.

– Господи, Рул, что ты хочешь этим сказать? – пожелала узнать она. – Ты не можешь жениться на Горации Уинвуд!