Проверка на прочность - [7]

От стремительно пикирующей воздушной машины с большой плоской «тарелкой» над фюзеляжем, отделялись черные точки. Одна, вторая и вот, наконец, третья. Спустя несколько секунд над всеми тремя вспухли купола парашютов — экипаж покинул обреченную машину.

По мере приближения к поверхности воды скорость Хокая возрастала. Планирование воздушной машины быстро переходило в отвесное пикирование. Удар взметнул в воздух фонтаны воды. Когда последние брызги опали, на поверхности осталось немного вытянутое овальное пятно мелких обломков.

Сэвиндж перевел взгляд на экран радара. Далеко впереди, над приближающейся с каждой минутой береговой чертой, появились две засветки от русских самолетов.

— Похоже, это Сушки, — прикинул Сэвиндж. — Дистанция 80 миль, далековато еще, эх «Длинной руки» нет на подвесках, она бы точно достала (AIM-54 «Феникс» имеет дальность поражения до160 километров и скорость в 5 Махов). Ничего, уйти они уже не успеют. Уже скоро мы надерем им задницу.

Сэвиндж уже открыл, было, рот, чтобы отдать приказ о перестроении, но не успел произнести ни одного слова. По глазам ударила яркая, ослепляюще-белая вспышка. Защитный щиток гермошлема изменил прозрачность с некоторой задержкой и Сэвиндж на пару секунд ослеп. Когда его глаза вновь приобрели способность видеть, он обнаружил, что ведущий тройки идущей впереди и чуть выше, выпал из строя и планирует на грани опрокидывания в штопор. Многострадальные глаза кэптэна полезли на лоб. На месте дюз и половины хвостового оперения Шершня торчали какие-то обожженные лохмотья, в которых с большим трудом угадывались остатки корпуса фюзеляжа.

— Командир, меня сбили, катапультируюсь, — прозвучал в шлемофоне испуганный вопль капитана Бэббиджа.

— Авиакрыло, слушай мою команду, — кэптэн сделал паузу, — позвенно, с резкой сменой курса и высоты, рассредоточиться. Курс и высоту менять произвольно через каждые 10 — 15 секунд. Генеральный курс выдерживать по возможности. Боевая задача у нас прежняя, а один русский шатл, каким бы неизвестным нам оружием он не обладал, никогда не справится с более чем сотней Шершней и Супер Шершней.

Сэвиндж ошибался. В кабине Бурана ТМ, неторопливо выписывающего в термосфере знак бесконечности, являющийся асимметричным ответом на четко видимую из космоса формулу, начертанную белой краской на черной палубе Энтерпрайза, находились трое космонавтов. Подполковник Семенов — командир и, по совместительству, пилот космоплана, бездельничал. Буран шел на автопилоте.

Бортстрелок майор Тимофеев развлекался, наводя перекрестье прицела на сопла очередного Хорнета, отчетливо просматривающегося на панорамном жидкокристаллическом экране и, со звуком «Пафф», нажимал на курок. После этого он находил прицелом следующий истребитель-бомбардировщик, и операция повторялась.

Бортинженеру старшему лейтенанту Сергею Кузнецову, пришедшему в космические войска после окончания Физтеха и досрочно получившего очередное звание за упорство в постижении новейшей техники, по которой небыло еще не только учебников, но даже элементарных наставлений, делать было решительно нечего. Поэтому, он, удобно устроившись сбоку от экрана, наблюдал за действиями Тимофеева. Сначала на экран проецировалась общая картина, на которой самолеты выглядели миниатюрными крестиками, потом изображение рывком укрупнялось таким образом, чтобы один, выбранный бортстрелком самолет, занимал почти четверть экрана. Перекрестье прицела скользило к соплам, выбрасывающим струи раскаленных газов, замирало, потом звучало Тимофеевское «Пафф», и на месте которое раньше занимал хвост самолета, расцветало белое пятнышко, абсолютно не слепящее глаза, смотрящие на него через жидкокристаллический экран. Алгоритм рывков, смены курса и высоты, который использовали пилоты Хорнетов, сверху читался на раз.

Американские пилоты пока еще не могли понять, что происходит. Между тем, их, сидящих за штурвалами истребителей-бомбардировщиков, уже стало на четверть меньше. Сэвинджу понадобилось совсем не много времени, чтобы понять, что боевую задачу ему уже не выполнить. От четырех эскадрилий авиакрыла осталось меньше 50 самолетов и с каждой минутой их количество убывало. Тем более что на радаре, вместо двух патрульных Сушек высвечивалось уже 18 быстро приближающихся отметок.

— Возвращаемся, — нехотя выплюнул он в эфир, выпустил две ракеты воздух-воздух в сторону приближающихся русских истребителей и резко рванул штурвал на себя. Супер Шершень выполнил «горку», перевернулся и, помахав крыльями, на форсаже устремился в сторону авианосца. Только вот долететь до Энтерпрайза, ему было уже не суждено.

Нет, Буран ТМ прекратил огонь сразу, как только американцы повернули обратно. — Янки гоу хоум, — сказал Тимофеев и, откинувшись в кресле, вытер рукавом вспотевший лоб.

А вот русские истребители вовсе не собирались прощать американцам их прощальный подарок в виде парочки ракет воздух-воздух. Они не стали тратить противоракеты на эти два крылатых «подарка». Самолеты, выбранные ракетами в виде целей, выполнили «Кобру», встав на хвост и отбросив американскую ракету далеко в сторону воздушной струей. Кувыркающиеся ракеты мгновенно потеряли цель и, спустя несколько секунд, в них сработали механизмы самоуничтожения. Русские истребители в это время уже разгонялись, пытаясь настичь улепетывающего на 1,7 Махах противника. Вдогон, ракета воздух-воздух может быть выпущена с вдвое большей дистанции, чем на противокурсах. Русские отстрелялись не по одному разу и повернули обратно только за несколько километров до вхождения в зону, контролируемую ПВО авианосного соединения.